Неоготический детектив: Совсем как ангел; Винтовая лестница

— Просто уточняю. Вдруг мелькнула мысль: может, вы раскопали что-нибудь такое, что предпочитаете держать в секрете? Но, поскольку большую часть информации вы получили от меня, вы ведь не станете ничего скрывать, верно?

— Конечно, нет, — самым добродетельным тоном уверил его Куинн. — Я никогда даже помыслить не мог, чтобы вести себя так некрасиво.

— Я совершенно серьезно, Куинн.

— Я тоже.

— Тогда выкладывайте.

— Готов.

— Давайте начнем сначала. Так чем вы занимались эту неделю?

— Это я вам уже объяснил. Подвернулась работенка в Сан-Феличе.

Куинн понимал, что какую-нибудь кость Ронде кинуть придется, иначе его подозрительность только пуще разыграется.

— Пока я там ошивался, мне удалось перекинуться парой слов с Рут, сестрой Альберты Хейвуд, — неохотно признался он. — Об О'Гормане я, правда, ничего нового не узнал, но об Альберте кое-что выяснил. А еще больше, когда съездил навестить ее в Теколотской тюрьме.

— Вы ее ВИДЕЛИ? Лично?

— Да.

— Ну, будь я проклят! Как это вам удалось? Я уже несколько лет пытаюсь раскрутить ее на интервью.

— Мне, знаете ли, в свое время выдали в Неваде лицензию детектива. Представители закона всегда рады скооперироваться.

— Ну и как она? — взволнованно спросил Ронда, перегибаясь через стол. — Что-нибудь рассказала? О чем вы говорили?

— Об О'Гормане, конечно.

— О'Горман! Ну, будь я проклят! Как раз то, что…

— Прежде чем ваш восторг дойдет до логического конца, хочу предупредить, что ее суждения об О'Гормане, мягко говоря, не вполне нормальны.

— То есть?

— Она вбила себе в голову, что ажиотаж, вызванный исчезновением О'Гормана, заставил ее потерять осторожность. Потому-то она и допустила ошибку, из-за которой попала в тюрьму. Даже попыталась убедить меня, что О'Горман только для того и решил исчезнуть, чтобы отомстить ей за то, что ее брат Джордж делал ему замечания.

— Так она что, во всем винит О'Гормана?

— Да.

— Полный бред. Кроме всего прочего, это означало бы, что О'Горман узнал о ее махинациях в банке за месяц до ревизии, рассчитал, какой поднимется ажиотаж, если он исчезнет, и как это повлияет на Альберту. Она что, не понимает, что это просто нереально?

— Для нас — да. Но она живет в собственной реальности. Например, полностью отвергает мысль, что О'Горман мертв, только на том основании, что, если это так, ей некого будет винить в своих несчастьях. Понимаете, не будь его исчезновения, ей пришлось бы признать, что в ее бедах виновата лишь она сама, а она еще не готова посмотреть правде в лицо. Возможно, и никогда не будет готова.

— И далеко это у нее зашло?

— Понятия не имею. По мне, так вполне основательно.

— Но с чего вдруг?

— Я лично не поручился бы, что того же не произошло бы со мной, просиди я пять лет в клетке, — вздохнул Куинн. — А вы?

Воспоминание о тюрьме в Теколоте заставило его вновь передернуться от отвращения, только не к несчастной Альберте, а к обществу, вырезавшему части собственного тела, чтобы сохранить видимость благополучия, а потом удивляющемуся, почему это оно так скверно себя чувствует.

Ронда мерил шагами комнату, будто чувствуя, как вокруг него смыкаются стены тюремной камеры.

— Я не смогу опубликовать то, что вы Мне рассказали, — проговорил он. — Слишком многие этого не одобрят.

— Естественно.

— Джордж Хейвуд в курсе?

— Должен бы. Он ежемесячно ее навещает.

— Как вы об этом узнали?

— Мне об этом рассказали сразу несколько человек. Включая Альберту. На нее визиты Джорджа неважно действуют. На него, вероятно, тоже. Тем не менее он продолжает ее навещать.

— Стало быть, его разрыв с ней был просто обманом? Попыткой одурачить старую леди?

— И еще кое-кого.

— Вот чудак, — пробормотал Ронда, хмурясь в потолок. — Совершенно не в состоянии его понять. То он бегает от меня, как черт от ладана, то вдруг у всех на глазах начинает трясти мне руку, будто я его любимый, внезапно нашедшийся братик, и взахлеб рассказывает, что уезжает на Гавайи. Почему?

— Думаю, потому, что вы можете тиснуть эту новость в «Маяке».

— Но он в жизни не дал мне ни строчки для светской хроники. Вопил как резаный, даже если я просто упоминал его имя в списке гостей на чьей-нибудь вечеринке. С чего вдруг такие перемены?

— Очевидно, он хочет, чтобы все знали, что он уехал именно на Гавайи.

— Этакий светский мотылек, да? Чепуха. Совсем не в его вкусе.

— Многое не в его вкусе в этом лучшем из миров, — пожал плечами Куинн, — однако ему приходится мириться. Может быть, по той же причине, почему мне в свое время приходилось донашивать одежду моего брата, когда он из нее вырастал: кто-то же должен был это делать. Ладно, мне, пожалуй, пора сматываться. Я и так отнял у вас Бог знает сколько времени.

— Не спешите, — попросил Ронда, открывая свежую банку. — Я тут с женой слегка полаялся, так что домой не тороплюсь, жду, пока она поостынет. Уверены, что не соблазнитесь насчет пива?

— Совершенно уверен.

— Между прочим, вы после возвращения не видели Марту О'Горман?

— Зачем?