Немые свидетели

Цветоразделение Буринский делил на два совершенно самостоятельных процесса: цветоделение и цветоразличение. В первом случае имелось в виду разделение двух оттенков одного цвета, а во втором — разных цветов.

В экспертизах использовалось и то и другое. Если документ был вытравлен, выскоблен, Буринский применял цветоделение. При прочтении же всякого рода дописок, вставок или залитых чернилами текстов он обращался к цветоразличению.

Первое дело, где Буринский выступил экспертом, слушалось в сентябре 1889 года в Петербургском окружном суде.

Юнгхерц и Рокосовский обвинялись в том, что внесли в товарную кассу Николаевской железной дороги подложное извещение о наложенном платеже на 9 тысяч рублей, а затем получили эту сумму в месте назначения груза — в городе Козлове.

Перед судом возникло два основных вопроса: является ли подпись кассира Николаевской железной дороги Бернгарда на извещении подлинной (если да, то кассир — соучастник преступления) и чья подпись стоит на дубликате накладной? К сожалению, вторая подпись была залита чернилами.

Сначала пригласили каллиграфов. Все они в один голос заявили, что подпись на извещении, несомненно, имеет большое сходство с подписью Бернгарда.

Такой ответ суд не удовлетворил, и тогда обратились к Буринскому. Ему вручили извещение с вызвавшей подозрение подписью кассира, такое же извещение по другому платежу с бесспорной подписью Бернгарда, образцы его подписи, сделанные им во время предварительного следствия, несколько подписей Бернгарда, сделанных в зале суда, и, наконец, дубликат накладной с подписью неизвестного лица, залитый чернилами.

Все документы, за исключением подписей Бернгарда в зале суда, были выполнены фиолетовыми анилиновыми чернилами.

Прежде всего Буринский сфотографировал с увеличением извещение. Под фиолетовыми буквами, которые оставили едва заметный след, показались какие-то совсем прозрачные линии. Буринский подумал, что Бернгард писал не чистыми фиолетовыми анилиновыми чернилами, а в них была и примесь черных чернил, или кассир сделал подпись пером, прежде побывавшим в черных чернилах.

Тогда Буринский еще раз сфотографировал подпись, применив фиолетовый светофильтр. На негативе фиолетовый цвет исчез, но зато четко выступила тонкая прозрачная подпись «Бернгард» с росчерком, не совпадающим с росчерком, сделанным фиолетовыми чернилами. Не совпадали штрихи и в ряде букв. Буринскому стало ясно, что второй негатив хранит уличающий след: подпись Бернгарда сначала была нарисована, скорее всего карандашом, а затем преступники обвели ее фиолетовыми чернилами и тщательно стерли следы рисовки.

Увеличив подписи в двадцать два раза, Буринский получил очень сильный, контрастный негатив, после чего напечатал позитив, где обе подписи, карандашная и чернильная, были ясно видны.

Бернгарда полностью оправдали.

Теперь предстояло заняться дубликатом накладной с залитой чернилами подписью. Два часа понадобилось Буринскому, чтобы обнаружить в графе «получатель груза» подпись «Шольц». Ее подвергли графической экспертизе и установили, что сделана она подсудимым Юнгхерцем.

Так подтвердилась правильность научных методов фотографического исследования, разработанных Буринским. Всем, кто присутствовал на процессе и кто слышал об этом деле, стало ясно: фотография — надежное оружие в борьбе с подлогами и подделками документов. Теперь, когда эти методы разработаны детально, практически любой, самый искусный подлог может быть разоблачен.

Да и сам Буринский, выступая на I съезде фотографов, с законной гордостью говорил, что уже нет больше «средств свести с бумаги без порчи ее поверхности следы письма таким образом, чтобы фотография бессильна была их обнаружить».

Открытие Буринского заинтересовало ряд ведомств. Ему предложили создать лабораторию при прокуратуре Петербургского окружного суда. Казалось, наконец-то он получит необходимую поддержку. В действительности же дело свелось к тому, что ему только разрешили разместить оборудование в коридоре прокуратуры. Никаких денег ни за свою работу, ни для приобретения оборудования он не получил. Оплата экспертизы шла за счет тяжущихся лиц. «Создание» лаборатории совершенно ничего не изменило. Буринский продолжал работу один, своими кустарными средствами и на собственный страх и риск.