Немые свидетели

В статье 547 гражданского судопроизводства, вошедшей в свод российских законов, изданных в 60-х годах XIX века, говорилось, что подлинность вызывающего подозрение письменного акта может быть установлена только в результате сличения почерка и подписи на акте с почерком и подписью того же лица на других несомненных актах. А кому поручалось такое сличение? Конечно же, пресловутым каллиграфам.

Удивительное дело: мошенники изобрели очень тонкие способы подделок, а суд по-прежнему пользовался самыми примитивными методами исследования. Один из юристов, работавших в конце прошлого века, оправдывался, говоря: «…обстоятельство это, вероятно, объясняется тем, что в начале 60-х годов, когда составлялись судебные уставы, в жизни еще не было тех утонченных способов подлога, которые представляет искусственная подделка».

А что такое «искусственная подделка»? Тот же юрист, ссылаясь, кстати, на Буринского, различал два вида подделок: ручную, когда непосредственно, на глаз, копировался чужой почерк, и искусственную (так называемую аутотипическую), которая производилась при помощи приспособлений, химических процессов, фотографии и т. д.

В первом случае, писал юрист, еще можно прибегать к сличению, в подделках же второго рода почерк всегда окажется не только похожим, но и вполне тождественным с подлинным. Здесь сличение ничего не даст.

Какие же способы искусственных подделок существовали ко времени прихода Буринского со своими методами в суд?

Самая простая искусственная подделка — травление. На документе оставалась нетронутой подпись, текст же вытравлялся, и на его место вписывался новый. Обычно это делалось так: подпись покрывали смесью парафина с каучуком, затем вытравляли текст, выводили парафин и рукопись опускали на некоторое время в смесь желатина, спирта и квасцов. После высыхания вписывали новый текст. Если травление делали умело, то химическим путем старый текст восстановить было уже невозможно.

Другой способ — гектографический. Подпись с подлинного документа очень тщательно обводили гектографическими чернилами, снимали с нее на гектографе оттиск и переводили на новый документ. После этого подпись осторожно обводили обыкновенными чернилами и с помощью специальных составов удаляли гектографические чернила.

Третий способ носил название бензинного. Бумагу, смоченную каменноугольным бензином, накладывали на оригинал, получали перевод подписи, которую затем доводили чернилами.

Для такого рода подделок не обязательно было даже иметь оригинал подписи. Рукопись человека, чью подпись хотели подделать, фотографировали, затем увеличивали, вырезали буквы, после чего без труда составляли не только подпись, но и целый документ от имени данного человека.

В гектографическом и бензинном способах требовался все же некоторый навык, а главное — твердость руки.

Чтобы облегчить себе работу, мошенники обратились к фотографии! С негатива делали перевод на гладко полированную металлическую пластинку. Чтобы буквы немного выдавались над поверхностью, пластинку слегка травили, затем накладывали на нее лист бумаги и проходились по нему тяжелым катком. На бумаге оставались углубления, чрезвычайно удобные для «заполнения» чернилами.

Наконец, существовал способ, позволяющий перевести какой угодно текст с позитива на бумагу. Делалось это так. На лист чистой бумаги наносили состав из растворов окиси железа, гуммиарабика, виннокаменной кислоты и полухлористого железа. Лист прижимали с обратной стороны позитива и выставляли на солнце. Вся бумага белела, за исключением линий, защищенных буквами позитива. Оставалось смочить бумагу соответствующим раствором, и буквы принимали цвет обыкновенных чернил.

Разобраться во всех этих тонкостях никакой каллиграф, конечно, не мог. Помощи следовало ждать, по мнению Буринского, только от фотографии. Он писал: «При восстановлении вытравленных или иным способом сведенных с поверхности бумаги письмен судебная фотография старается усмотреть невидимые глазу следы неорганических примесей чернил, оставшихся в массе бумаги. При всякого рода поправках в рукописях, незаметных для глаза, она должна усилить различие между исправлением и исправленным, всегда ничтожное в цветовом отношении. Выявляя слова, закрытые умышленно чернильным пятном, судебная фотография может рассчитывать только на разницу густоты чернильного слоя в общем поле пятна и теми местами, где густота слоя пятна складывается с слоем чернил скрытых букв, то есть опять-таки увеличить неуловимое для глаза различие двух смежных оттенков одного цвета. Для определения давности происхождения (выделки) писчей бумаги необходимо определить степень пожелтения ее поверхности от времени, а для этого есть только одно средство: сравнить желтизну поверхности с желтизной бумаги в косом разрыве, иначе — произвести работу, недоступную глазу. Одним словом, решение почти всех задач, даваемых судебной фотографии экспертизой рукописей, сводится на цветоразделение, когда зрение наше оказывается бессильным его произвести».