Нелюбимый

— Могилка. Мне страшно говорить тебе такие вещи, но даже если ребенка не стало, то мать приходит к нему на могилу. Мать хотя бы знает, где она находится! А твоей Алевтине по фигу на все!

— Я найду его и усыновлю! — вдруг заявил Сашка.

Давид показательно громко рассмеялся:

— А ты не подумал о том, что это может быть мой ребенок? Будешь моего сына воспитывать?

— Буду. И полюблю его как своего. Не важно, твой он или ее насильника.

— Какой ты правильный, Саш! Сладкий такой, приторный. Только одного понять не можешь — нелюбимый! Не-лю-би-мый! — последнее слово Давид повторил по слогам.

Саша выдохнул и подошел к столу отца.

Полгода назад, когда Димы не стало, Сашка вместе с Давидом решили, что его стол всегда будет стоять в их общем кабинете, как было много-много лет. Даже бумаги и компьютер решили не разбирать. Сашка провел рукой по дубовой поверхности и сказал:

— Отец тоже не сразу полюбил мать. Тебе ли не знать эту историю?

— Не смей сравнивать свою мать и Алевтину! Это даже не небо и земля, это… рай и ад! Твоя Аля, — он замолчал, сдерживая себя, чтобы не наговорить гадостей, — она даже имя себе придумала — Алена! Ничего общего с Алевтиной.

— С каких пор ты стал осуждать людей?

— Только ее. И потому что она сбежала и оставила сына. Мне абсолютно пофиг на все остальное, что с ней случилось, подожгла она дом своего насильника или нет, об этом точно не мне судить. Но вот то, что она оставила сына-инвалида в роддоме и сбежала… — Давид замолчал, а потом по-доброму, тихо попросил: — Я тебя прошу только одно — не спеши.

— А может, ты ее для себя попридержать хочешь? Все было хорошо до той минуты, пока она не увидела тебя. Она бы и замуж за меня согласилась, ведь пришла знакомиться с родственниками…

Давид вскочил к племяннику:

— Она пришла меня увидеть! Понимаешь? Меня! Она нафантазировала в своей голове какую-то чушь и решила, что меня можно заполучить. К сожалению, она действовала глупо и задела тебя. Только не любит она, понимаешь? А это не совсем ма-а-аленькая деталь, да?

Сашка хмуро посмотрел на родного дядю и спросил:

— Ты тоже нелюбимый. Но ведь живешь как-то…

Давид отвернулся, подошел к окну:

— Живу. Но я не лезу к ней в душу. И не полезу никогда.

— Потому что знаешь, что мама тебя не подпустит! — грубо бросил Сашка и сразу пожалел об своих словах.

Давид не спеша обернулся:

— А ты уверен в этом?

Сашка молчал.

Давид опять посмотрел в окно и чуть слышно проронил:

— А я нет.

Сашка подошел ближе к нему, так что они соприкоснулись рукавами:

— Тогда почему ты не с ней? — спросил племянник.

— Лично я никогда не буду с женщиной, которую не люблю. Даже если она будет мне самым родным человеком. Поэтому я и твою мать не хочу ставить в такое положение. Я не смогу ее сделать счастливой. Она никогда никого не полюбит так, как любила твоего отца.

Сашка положил руку на плечо дяди:

— Помнишь, ты мне когда-то сказал: пробуй. Всегда пробуй. Ведь может получиться! Лучше попробовать и пожалеть, чем не сделать этого и жалеть всю жизнь.

— Не в моем случае. Даже если мы попробуем… — Давид посмотрел ему в глаза, — мы навсегда потеряем ту чистоту и простоту в общении, которая есть у нас сейчас. Бывшие любовники или супруги никогда не станут лучшими друзьями.

— А я знаю такие случаи…

— Это, наверное, совершенно сумасшедшие люди, не обремененные моралью… Я точно так не смогу.

Давид вернулся к своему креслу, но Сашка пошел за ним и присел на его стол.

— Скажи… я постоянно думаю… вот папа же не любил маму поначалу… как он ее полюбил? Что произошло?

Давид пожал плечами:

— Ничего особенного не произошло, — он замолчал, как будто пытался вспомнить, и вскоре продолжил, — мы с ним много раз беседовали об этом… Он говорил, что увидел в ней настоящую женщину, замечательную мать. Он часами мог наблюдать, как она играет с близнецами и с тобой. Говорил, что она сильная. И слабая. Мне кажется, что полюбил в ней сначала человека, а только потом женщину… Не знаю, Саш, а как мы все влюбляемся? Разве можем объяснить, за что? Вот я увидел свою Надю. И что? Мне понравилась ее улыбка, ее взгляд… и что теперь, можно утверждать, что я влюбился в ее улыбку? Нет, конечно. Просто произошла какая-то химия между нами, и все…

— Ну когда с первого взгляда, то да, действительно объяснить сложно. Я же говорю о том, когда не любил, не любил, а потом бах! И все!

Давид посмотрел на племянника и улыбнулся:

— Ты прости меня. Я старый дурак. Ты, наверное, прав. Если любишь — борись. А ребенка я обязательно найду.

Время рождаться

Девять лет назад

Первый день зимы был солнечным и очень морозным. Алевтина взглянула на градусник за окном и вслух удивилась:

— Минус двадцать пять?

Ее соседка по комнате подняла сонное лицо с подушки.

— Да ты гонишь!