Нелегкий выбор

Курсор скользнул вниз и остановился на последнем файле. Тим отдернул руку от «ввода». Февраль. Месяц, когда умерли его родители. Вдруг в этом файле есть что-нибудь такое…

Сердце вдруг застучало так громко, что совсем заглушило гудение компьютера. Заглядывать в этот файл нельзя! Что бы там ни было, лучше об этом не знать. Нет, правда — не знать всегда легче! Но рука уже потянулась к клавише.

«16/2. Боль еще слишком сильна. Я не могу писать об этом, пока еще нет. Такое чувство, что Фэрил нарочно так поступила, чтобы разрушить наш брак. Она предала меня, предала детей, и я не понимаю почему. Я стараюсь не думать о том, что она сделала, но воспоминание возвращается снова и снова, пока к горлу не подкатит тошнота. Хочу верить, что я с этим как-то справлюсь, что все устроится и станет возможно жить дальше, но сейчас я готов убить ее собственными руками».

Тим прочел последнюю фразу несколько раз, со всевозрастающим ужасом. «Я готов убить ее». Значит, это правда! Из-за чего бы родители ни ссорились тем утром, отец был так рассержен, что сделал то, о чем писал: убил мать, убил собственными руками. А вместе с ней он убил и себя.

«Я знал это! Знал с самого начала!»

— Нет, папочка, нет! — до боли закусив губу, прошептал мальчик, словно эти слова могли исправить случившееся. — Она не хотела делать это… что бы это ни было!

Тим вдруг заметил, как тихо в комнате, только компьютер гудел негромко и равнодушно. Он весь покрылся противной липкой испариной при мысли, что кто-нибудь еще мог войти в память компьютера и узнать, что сделал его отец. Нет, этого нельзя допустить!

Открыв верхний ящик стола, мальчик достал одну из чистых дискет и переписал на нее февральский файл. Это длилось всего несколько секунд, но Тиму показалось, что прошло долгое время. Он то и дело оглядывался на дверь, словно за ней уже толпились полицейские. Потом он стер файл из памяти компьютера. Если бы теперь кто-то наткнулся на дневник отца, он нашел бы там только деловую информацию, воспоминания о семье и безобидные рассуждения о жизни. Никому бы и в голову не пришло, что февральский фаил вообще существовал.

Тим выключил компьютер, запихнул дискету за пояс джинсов, под рубашку, и бросился в свою комнату, чтобы запрятать ее подальше. Ему показалось, что невозможно найти лучшего места, чем коробка с его детской коллекцией комиксов про Бэтмена. Спрятав дискету на самом дне, он задвинул коробку в дальний угол шкафа. Теперь ужасная тайна была в полной безопасности.

В холле дядя Чарли уговаривал Райли пойти почистить зубы. Судя по звукам, в конце концов он взял ее за руку и повел. Поразмыслив, Тим решил, что стоит осторожно порасспросить дядю Чарли — может, и он на что сгодится.

Райли наконец улеглась. Тим спустился в гостиную и сел перед телевизором, ожидая возвращения дяди. Шоу еще продолжалось, а значит, тот собирался его досмотреть.

— А, это ты, Тим, — рассеянно сказал Чарли, появляясь из кухни с парой банок пива и устраиваясь поудобнее на диване.

— Дядя Чарли, я хочу вас кое о чем спросить.

— Спрашивай, — ответил тот, не отрывая взгляда от экрана.

Тим поколебался, наблюдая, как Чарли открывает банку. Он даже не знал точно, что хочет узнать.

— Мои родители часто ссорились?

— Понятия не имею. По-моему, они были совершенно счастливы… по крайней мере так казалось. Это я к тому, что еще никто не слышал о супружеской паре, которая не ссорилась бы. Так что и они могли, хотя бы время от времени.

Тим обдумал услышанное. Оно мало помогло его расследованию. Нужно было как-то изловчиться и копнуть глубже, не выдавая цели своих расспросов. Ничего не поделаешь, приходилось вытаскивать на свет Божий ссору в день смерти родителей — единственное событие, прямо связанное с тем, что случилось.

— Это правда, что мой папа любил все только самое вкусное? Только марки «люкс»? — спросил он и затаил дыхание в ожидании ответа.

— Марки «люкс»? — удивился Чарли, покосился на мальчика и снова уставился в телевизор. — Впрочем, конечно.

Он молчал так долго, что Тим уже решил, что ждать больше нечего, но Чарли, видимо, обдумывал вопрос, потому что вдруг продолжил:

— Правда, в детстве я больше, чем он, любил вкусно поесть. Я обожал шоколад, а твой папа — мороженое. Если гости дарили нам шоколадки и их было нечетное количество, я всегда предлагал ему подраться за лишнюю, но он просто уступал мне — и все. Мне тогда казалось, что это потому, что он слабак.

— А может, было что-то особенно вкусное, такое, ради которого он готов был и драться и… и ругаться?

— Ты о чем? — отрываясь наконец от шоу, спросил Чарли.

— Ну… хм… в общем… — Тим понял, что умалчивать о ссоре и дальше у него не получится. — Накануне того дня, когда они умерли, родители ужасно поссорились из-за какого-то «люкса». Папа так разозлился, так разозлился! Я никогда не видел его таким и подумал, что этот «люкс», наверное, такой вкусный, что пальчики оближешь.