Некоторые проблемы истории и теории жанра

То есть в Советском Союзе наряду с некоторым сокращением так называемого массового потока за последние годы вырисовалась определенная стабилизация интереса к наиболее крупным именам и явлениям. Это подтверждается и ростом в 70-е годы числа серьезных исследований фантастики, которые вообще впервые появились у нас 60-е годы. Примечателен и сам тип такого массового (свыше двухсот тысяч экземпляров) издания, как "Библиотека современной фантастики". В отличие от широко известной с довоенных времен серии Детгиза "Библиотека приключений и научной фантастики" или от выпущенных издательством "Детская литература" в 50-х и 60-х годах двух вариантов "Библиотеки приключений" издание "Молодой гвардии" не смешивает фантастику со смежными жанрами и ориентирует читателя на вполне "взрослые", социально-психологические ее разновидности. Той же задаче служат и обширные предисловия, которые в отличие от практиковавшихся в облегченных изданиях для юношества комментируют не только те или иные фантастические гипотезы, но дают разностороннюю литературоведческую оценку произведениям и авторам. Словом, перед нами издание, рассчитанное отнюдь не на потребителя занимательного чтива. Отбор имен и произведений, тип комментария - все в лучших современных советских изданиях рассчитано на читателя, подготовленного воспринимать эту литературу как значительное явление современного искусства и общественной мысли.

Читатель несомненно будет признателен составителям "Библиотеки" за широту взгляда. Он найдет здесь целый спектр жанров и разновидностей - от советской коммунистической утопии типа "Туманности Андромеды" и "Возвращения" до зарубежного романа-предостережения С.Лема, К.Саймака, К. Абэ и других, от традиционной научной фантастики А.Кларка до неукладывающейся ни в какие старые или новые каноны поэтичной фантазии Р.Брэдбери, от психологических рассказов Р.Шекли до пародийных новелл И.Варшавского. В кратком перечне невозможно упомянуть даже самые характерные из охваченных "Библиотекой" имен, направлений и разновидностей. Конечно, для вполне представительной картины современной фантастики выпущенные 25 томов следовало бы, пожалуй, удвоить, а то и утроить. Но задачей этого издания, представляется нам, было дать лучшее и типичное, и эта цель в общем достигнута.

При всем многообразии критериев отбора знаток и ценитель наверняка отметит, понравится ему это или нет, определенное пристрастие составителей: "Библиотека" ориентирует читателя прежде всего на ту фантастику, которая опирается на научно обоснованное предвидение и прогрессивную общественно-политическую мысль. И надо сказать, что вопрос о мере научности и мере прогрессивности фантастических представлений, затрагиваемый в литературно-критическом комментарии почти к каждому тому, имеет прямое отношение к "кризису" жанра, о котором зашел разговор на страницах "Литературной газеты".

Участники дискуссии в "Литературной газете" тем или иным образом определяют свое отношение к наметившемуся в фантастике нарушению равновесия между художественными и научными представлениями. О частных случаях этого нарушения писалось неоднократно. Диалог Ю.Кагарлицкого с Е.Парновым своевременно обращает внимание на общий смысл этого явления. К сожалению, дискуссия оставила его в стороне. А ведь гармония образно-фантастического и научно-логического мышлений составляет едва ли не главную поэтическую привлекательность классиков научной фантастики.

Идея подводного корабля существовала задолго до известного романа Жюля Верна, "опытные образцы" встречаются в глубине веков. Интегрируя имевшиеся "проекты" и восполняя художественным воображением недостающие звенья, фантаст создал качественно новое "изобретение". В нем была дерзость мечты (напоминаем: чудесные возможности "Наутилуса" - глубина погружения, скорость, автономность, живучесть - до сих пор пока не превзойдены), и вместе с тем в нем не было ничего принципиально невозможного. Мы оставляем сейчас в стороне то, что роман не исчерпывался научно-технической фантазией, что чудесный корабль уносил в загадочные морские глубины благородный, хотя и бесплодный (Жюль Верн очень мягко дал понять это) протест своего капитана против социальной несправедливости и что эта романтическая история "дополнительно" окружила научно-техническую эстетику общечеловеческим ореолом. Сейчас нам важно зафиксировать изящество самой фантастической гипотезы: она, опережая технику того времени, не отрывалась вместе с тем от мыслимых ее возможностей. Корабль капитана Немо красиво вписался в инженерную мысль своего века. И вместе с тем отвечал извечной мечте человека овладеть подводной стихией.