Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу

А еще он ввел новшество: сам в субботу работает и нас понуждает. Это он так министру свою страсть к работе выказывал. А я думал: «Если бы у американцев уик-энд отобрали, они б столько потеряли в производительности труда! Уставший человек – не работник, у него ум вялый и мышцы слабые… Да и потом, как у них отберешь уик-энд?! Закон есть: попробуй переступи! А у нас – показуха! Раз сижу за столом в субботний день, – значит, стараюсь, хороший я… Отдыхаю как положено – лодырь».

…И постепенно родилось у меня ощущение, что все вокруг бегут, а я стою на месте, и только перед глазами спины мелькают с номерками – так по телевизору марафоны показывают… Поговорил с людьми из других отделов, а те: «У нас то же самое, не горюй! К нам тоже тех понасажали, что раньше на “чайках” летали… Теперь им “Волги” предоставили, мы ж добрые – за чужой-то счет…»

И такое, скажу честно, отчаянье во мне родилось, что ни в сказке сказать ни пером описать…

…А тут еще приезжает ко мне председатель колхоза из Краснодарского края – я там отдыхал в прошлом году. Первую неделю загорал, а потом соскучился, начал оглядываться окрест, как-никак моя стихия, просидел на финансировании сельского хозяйства больше четверти века, не дуб же я стоеросовый, хоть помочь делу не могу, но сердце-то болит… Мы тогда только-только разрешили хозяйствам реализовывать тридцать процентов продукции на рынке, с большими боями проект проходил, радовались все, когда утвердили: уж теперь-то председатель станет истинным хозяином, пойдет сельское хозяйство в гору!

Вызвал он меня из той комнаты, где сижу, – нас там трое, не поговоришь, – устроились в коридорчике, ну, он и излил душу:

– Виктор, говорит, Сергеевич, что ж это такое творится?!

– А что? – спрашиваю. – Перестраиваемся, болезнь роста, ломка привычного…»

Даже с хорошим знакомым осторожничаем, боимся невесть чего… Хотя вру! Знаем, чего боимся, мы приучены бояться, с молоком матери страх всосали, традиция это у нас такая, ничего не попишешь…

– Какая «болезнь роста»?! – застонал председатель. – Какая ломка?! Я выполнил план, по всем показателям выполнил, а меня вызывают на бюро: «Отдай пятьдесят тысяч Савельеву, он в прорыве!» Я отвечаю: «Как же мне своим колхозникам в глаза смотреть?! Я ж их мобилизовал только тем, что про новый закон растолковал, закон-то в их пользу!» А мне: «Не выполнишь указания – не жить тебе в районе и с областью простишься! Москва далеко, мы здесь власть! А заодно уплатишь двадцать тысяч на премии РАПО! Пожалуешься куда – положишь партбилет на стол!» А я: «Это еще за что?!» А мне: «За то самое! Тару доставал напрямую – в обход РАПО? Доставал. Вот тебе и статья, три года лес повалишь как миленький!» А я: «Так РАПО ж мне отказало в помощи!» А мне: «Изыскивай местные ресурсы!» А у меня степь, ни одного деревца нет, где ж тару достать? Фрукты погибали, на сотни тысяч был бы убыток, не договорись я напрямую с лесхозом. А это – запрещено! Ничего не имеешь права делать напрямую, все надо утвердить и согласовать, на каждый шаг – резолюцию, плевать на интересы потребителей, лишь бы форма была соблюдена! Словом, Виктор Сергеевич, если можешь – помоги, замолви слово, иначе гибель!

Как же у нас все привыкли, чтоб слово за них молвили! Сами – будто мыши какие! С другой стороны, тоже понять можно: район-то и поныне живет не реальным делом, а спущенным нами, мною сиречь, планом. С районного начальства – в свою очередь – областное семь шкур снимает, ему тоже Москва план спустила, попробуй не выполни! По логике вещей обкомам надо искать руководителей по всей стране, так ведь варягов боятся, он, варяг, не повязан тысячами нитей с районом, не обжился, свободный человек, снялся да и ушел, если видит бардак и тьму непролазную… Чем умного варяга искать, лучше своих покорных давить до кровавого пота, пусть попробуют пикнуть!