Неистовый

– В какой-то момент своей жизни, после этого потрясения, Нина выскочила замуж за парня по имени Дональд Уиттакер. Люди называли его Филином, потому что он торговал наркотой на перекрестках с двух до шести утра. И срывал настоящий куш, как ты понимаешь. Через какое-то время Уиттакера посадили, а затем выпустили, и он решил перебраться на окраину. Купил землю – вернее ферму – и исполнил свою давнюю мечту, став фермером. Нина перестала колоться, так что, по мнению моих родителей, оставалась чиста. Она и выглядела лучше, потому что перестала колоть в вены яд. Но на самом деле лишь перешла на более подходящие для нее наркотики. Успокоительное, транквилизаторы, обезболивающие. Забавные штучки, которые делают зависимость менее приметной. И я никогда не пытался открыть им глаза на происходящее, потому что был маленьким жалким ублюдком, надеявшимся, что женщина, родившая его, поймет, что он достоин ее любви.

– Дин. – Рози покачала головой, смахивая слезы с щек. – Ох, Дин.

– Каждое лето, когда я приезжал к ним, она заставляла меня проезжать на велосипеде по тридцать километров, чтобы достать ей таблеток.

– Почему ты соглашался на это?

– Потому что хотел сделать ее счастливой? – Я рассмеялся, несмотря на комок горечи, сжавший горло. – Потому что желал, чтобы она приняла меня? Ведь насколько, черт побери, никчемным нужно оказаться, чтобы твоя гребаная мать попыталась спустить тебя в унитаз еще до того, как ты открыл глаза. В семнадцать лет я наконец прозрел и заявил, что не поеду в Алабаму на лето. Сказал родителям, что устал по два месяца горбатиться на ферме. И они согласились, но потом я облажался на вечеринке, и они все равно отправили меня туда в качестве наказания. То лето оказалось самым ужасным в моей жизни, потому что именно тогда я понял, что Нина не только не любила меня… она чертовски меня ненавидела.

Рози расплакалась. Я не осмеливался посмотреть на нее, но чувствовал, как ее плечо трясется рядом с моим. И ненавидел себя за то, что заставил ее плакать. Ненавидел Нину за то, что мне вообще пришлось заводить этот разговор.

– Короче говоря, Нина сделала со мной несколько нелицеприятных вещей, когда я был ребенком. Использовала как пешку в дерьмовой игре. Как средство для достижения цели. Как мальчика на побегушках, заставляя совершать глупые и незаконные поступки, а затем подкупала меня алкоголем и дурью, чтобы удостовериться, что я не сдам ее своим родителям. Мне едва исполнилось двенадцать, когда я выпил свою первую бутылку виски и выкурил сигарету. Мне казалось круто, что Нина и Филин дали мне попробовать это. Что они видели во мне взрослого.

Рози сглотнула и отвела взгляд.

– Вот почему ты делаешь это, – сказала она. – Вот почему ты не можешь остановиться.

Я поморщился.

– Вот как все началось. И от этого я почувствовал себя хорошо. Благодаря травке и алкоголю лето проходило быстрее. Они стали чем-то вроде дымовой завесы для реальности – тонкой оболочкой, которую никому не удавалось пробить. Поэтому я не отказался от этой привычки, даже когда вернулся в место, которое любил. К родителям и сестрам.

– Нина никогда не говорила мне, кто мой отец, – продолжил я. – И это беспокоило меня. Я видел, какой идиоткой она была, так что мне всегда хотелось знать, досталось ли мне хоть немного хороших генов или мне уже ничего не могло помочь. Но когда одиннадцать лет назад после моего последнего визита на ферму происходящее дерьмо достигло точки кипения, я решил закрыть эту тему и уйти. Вычеркнуть Нину из моей жизни. И это прекрасно работало, пока я учился в колледже, потому что могу похвастаться только наличием трастового фонда и комнаты в общежитии. Но когда мы основали «Чемпионс Бизнес Холдингс» и начали зарабатывать деньги, она согласилась рассказать мне, кто он такой.

– И кто же? – тяжело дыша, спросила Рози.

Я тут же замедлил шаг.

– Она просит за его имя шестьсот тысяч долларов.

– Но это же безумие! – возмутилась малышка ЛеБлан, топнув ножкой.

Я остановился и обернулся, чтобы посмотреть на нее. Ее лицо раскраснелось, а на нем отражалась боль. Моя боль. И это я виноват в ее появлении. Конечно, мне никогда не хотелось играть на ее чувствах, но я наслаждался ее теплом, потому что Рози горела для меня.

– И? Ты заплатил ей? – Она пнула комок земли.

– Нет. – Я провел рукой по ее косе и слегка дернул за кончик. – Но именно поэтому она ведет себя как сумасшедшая преследовательница и продолжает названивать мне каждые полчаса. Ферма Уиттакера приносит только убытки, а у нее довольно дорогие привычки. Отпускаемые по рецепту лекарства больше ей не помогают. Она ненавидит своего мужа и хочет уйти от него. А еще хочет, чтобы я помог ей. Но об этом, черт побери, не может быть и речи.

– Но ты же хочешь узнать, кто твой отец, верно? – Рози растерянно моргнула.

Я кивнул.

– Да, но это чувство не взаимно. Ведь будь это так, он бы уже связался со мной.

– Может, он не знает о твоем существовании, – предложила малышка ЛеБлан.

Именно на это я и надеялся. Молился. И в этом убеждал себя каждую ночь.