Нейромант

— Нравятся? — спросила Кейт, заметив, что он смотрит на пленки. — Мои. Сняла их в пирамиде С/Н, в последний раз, когда мы спускались в колодец. Она была вот так близко, и просто улыбалась, так натурально. А потом там было плохо, Люпус, на следующий день, когда эти террористы Христа-Правителя запустили ангела в воду, ты знаешь?

— Да, — сказал Кейс, внезапно напрягшись, — страшная вещь.

— Короче, — вмешался Брюс, — насчет этого бета, что ты хочешь купить…

— Вопрос в том, смогу ли я метаболизировать это? — Кейс поднял брови.

— Скажу тебе вот что, — предложил парень. — Ты пробуешь. Если твоя поджелудочная пропускает это, то за счет заведения. Первый раз — бесплатно.

— Я такое уже слышал, — сказал Кейс, беря яркий голубой дерм, который Брюс передал через черную кровать.

— Кейс? — Молли села в кровати и отбросила волосы с линз.

— Кто ж еще, дорогая?

— Что это в тебя вселилось? — зеркала провожали его по всей комнате.

— Я забыл как это произносится, — сказал он, доставая из нагрудного кармана туго свернутую полоску упакованных в блистеры голубых дермов.

— Боже, — сказала она, — ну просто то, что нам надо было.

— Правдивее слов не говорилось.

— Я с тебя выпустила из виду на два часа, а ты уже вмазался. — Она покачала головой. — Надеюсь, ты будешь готов к сегодняшнему большому ужину с Армитажем. В этом "Двадцатом Веке". Придется еще и смотреть, как Ривьера выступает со своими фокусами.

— Ага, — сказал Кейс, выгибая спину, его улыбка застыла в блаженстве, — великолепно.

— Слышь, — сказала она, — если то, что у тебя там, обошло защиту, которую тебе сделали хирурги из Чибы, тебе настанет просто полная жопа, когда оно кончится.

— Бля, бля, бля, — сказал он, расстегивая ремень. — Страшный суд-шмуд, все время только это и слышу.

Он снял штаны, рубашку, белье.

— Я думаю, тебе следует позаботиться о том, чтобы извлечь побольше выгоды из моего неестественного состояния. — Он посмотрел вниз. — Я имею в виду, посмотри на это неестественное состояние.

Она засмеялась.

— Это долго не продержится.

— Продержится, — сказал он, забираясь на песочный темперлон, — потому-то оно и неестественное.

11

— Кейс, что с тобой? — сказал Армитаж, когда официант усаживал их за его стол в "Вантьем Сиэкль"[40]. Это был самый маленький и самый дорогой из нескольких плавучих ресторанов на небольшом озере недалеко от "Интерконтиненталя".

Кейс содрогнулся. Брюс ничего не сказал об отходняке. Он попытался взять стакан ледяной воды, но его руки дрожали.

— Наверно, съел что-нибудь.

— Я хочу, чтобы тебя проверил медик, — сказал Армитаж.

— Да это просто аллергическая реакция, — соврал Кейс. — Появляется, когда я езжу, жру всякое, временами.

Армитаж носил темный костюм, слишком формальный для этого места, и белую шелковую рубашку. Его золотые браслеты звякнули, когда он поднял бокал с вином и отпил.

— Я сделал вам заказ, — сказал он.

Молли и Армитаж ели в тишине, в то время как Кейс шумно пилил свой бифштекс, доводя его до маленьких, на один укус, кусочков, которые он возил в обильном соусе, и в конце концов забросил все блюдо.

— Боже, — сказала Молли, ее тарелка была пустой, — дай сюда. Ты знаешь, сколько это стоит? — Она взяла его тарелку. — Они должны выращивать целое животное годами и потом убить его. Это не из пробирки. — Она набила рот и разжевала.

— Не голодный, — выдавил Кейс.

Его мозг был прожарен до основания. Нет, решил он, он был брошен в кипящий жир и оставлен там, и жир остыл, тусклое сало покрыло извилины полушарий толстым слоем, и пурпурно-зеленые вспышки боли простреливали сквозь него.

— Ты выглядишь просто пиздец, — ободрительно сказала Молли.

Кейс попробовал вино. В совокупности с бетафенетиламином оно приобрело вкус йода.

Свет приглушился.

— Ресторан Вантьем Сиэкль, — сказал бестелесный голос с различимым муравейным акцентом, — с гордостью представляет голографическое кабаре мистера Питера Ривьеры.

Разрозненные аплодисменты от других столов. Официант зажег свечку и поместил ее в центр их стола, затем начал убирать блюда. Скоро свечка мерцала на каждом из дюжины столов ресторана, и всем разливались напитки.

— Что происходит? — спросил Кейс у Армитажа, который ничего не ответил.

Молли поковыряла в зубах бургундским ногтем.

— Добрый вечер, — сказал Ривьера, делая шаг вперед на небольшой сцене в дальнем конце помещения. Кейс моргнул. Чувствуя себя нехорошо, он не заметил сцены. Он не видел, откуда вышел Ривьера. Его неудобство возросло еще больше.

Сначала он подумал, что человек освещен прожектором. Ривьера светился. Свет лип к нему как кожа, освещая темные портьеры за сценой. Он проецировал.

Ривьера улыбнулся. Он носил белый банкетный жакет. На его лацкане голубые угольки тлели в глубинах черной гвоздики. Его ногти вспыхнули, когда он воздел руки в жесте приветствия, обнимая всю свою публику. Кейс услышал плеск мелкой волны о стену ресторана.

— Сегодня, — сказал Ривьера, его удлиненные глаза сияли, — я хотел бы исполнить вам расширенный номер. Новую работу.