Нейромант

— Швейцарский гражданин, но Т-А принадлежит основное программное обеспечение и вычислительная система.

— Вот это забавно, — сказал конструкт. — Типа, мне принадлежит твой мозг и все, что ты знаешь, но твои мысли имеют швейцарское гражданство. Конечно. Везет же этим ИИ.

— Так он готовится к самосожжению? — Кейс начал стучать по деке нервно, беспорядочно. Матрица затуманилась, восстановилась, и он увидел комплекс розовых сфер, представляющий сиккимский[39] сталеплавильный концерн.

— Автономия, вот фишка, которой озабочены все ИИ. Моя догадка, Кейс, это вы идете туда, чтобы разбить жестко установленные кандалы, которые удерживают это дитя от дальнейшего поумнения. И я не знаю, как ты мог бы различить, скажем, действие, которое предпринимает родительская компания, и действие, которое предпринимает ИИ сам по себе, так что здесь, наверное, начинается путаница. — Снова не-смех. — Знаешь, эти штуки, они могут работать очень круто, покупать себе время для написания поваренных книг или еще чего, но в ту же минуту, я имею в виду, наносекунду, когда оно начинает догадываться о том, как стать умнее, Тьюринг сотрет его. Никто не доверяет этим уёбкам, ты это знаешь. Каждый построенный ИИ имеет электромагнитный дробовик, привязанный ко лбу.

Кейс пристально смотрел на розовые сферы Сиккима.

— Окей, — сказал он наконец, — я вставляю вирус. Я хочу, чтобы ты просканировал его инструкции и сказал мне, что ты думаешь.

Полу-чувство кого-то, читающего поверх его плеча, исчезло на несколько секунд, затем вернулось.

— Горячее дерьмецо, Кейс. Это медленный вирус. Требует шести часов, примерно, для взлома военной цели.

— Или ИИ. — Он вздохнул. — Мы можем запустить его?

— Конечно, — ответил конструкт, — разве что у тебя патологический страх смерти.

— Иногда ты повторяешься, мужик.

— Такова моя натура.

Молли спала, когда он вернулся в «Интерконтиненталь». Он сел на балконе и наблюдал за микросамолетом с радужными полимерными крыльями, как тот воспарял по изгибу Фрисайда, его треугольная тень скользила по лужайкам и крышам, пока не исчезла за полосой системы Ладо-Эксон.

— Я хочу вмазаться, — сказал он голубой искусственности неба. — Я честно хочу заторчать, ты понимаешь? Трюки с поджелудочной, затычки в печени, маленькие капсулы с дерьмом тают, да ебать это все. Я хочу вмазаться.

Он ушел, не разбудив Молли, как ему показалось. Он никогда не был в этом уверен, из-за ее очков. Он стряхнул напряжение с плеч и зашел в лифт. Он поднялся наверх вместе с итальянской девушкой в безупречно белой одежде, скулы и нос намазаны чем-то черным и неблестящим. У ее белых нейлоновых туфель были стальные накладки на подошвах; дорогостоящая вещица в ее руках напоминала помесь миниатюрного весла и ортопедической скобы. Она направлялась на быструю игру или что-то еще, но у Кейса не было никаких догадок. На крыше-поляне он прошел через рощу деревьев и зонтов и нашел бассейн, обнаженные тела отблескивали на бирюзовой плитке. Он устроился в тени навеса и прижал кредитку к темной стеклянной панели.

— Суси, — сказал он, — какие есть.

Десятью минутами позже прибыл старательный китайский официант с его едой. Он жевал сырого тунца с рисом и смотрел на загорающих людей.

— Боже, — сказал он своему тунцу, — я свихнусь.

— Не говори, — сказал кто-то, — я уже и так знаю. Ты гангстер, правильно?

Он скосился вверх на нее, против солнечного света. Длинное юное тело и меланиновый загар, но не парижской работы. Она заняла место рядом с его креслом, роняя воду на плитку.

— Кэт, — сказала она.

— Люпус, — после паузы.

— Что это за имя?

— Греческое, — сказал он.

— Ты правда гангстер? — Выделение меланина не остановило образования веснушек.

— Я наркоман, Кэт.

— Какого типа?

— Стимуляторы. Стимуляторы центральной нервной системы. Крайне мощные стимуляторы центральной нервной системы.

— Ну, так у тебя есть что-нибудь? — Она наклонилась ближе. Капли хлорированной воды упали на его брючину.

— Нет. В этом-то моя проблема, Кэт. Ты знаешь, где мы можем это достать?

Кейт качнулась назад на загорелых пятках и лизнула прядь коричневатых волос, которая прибилась к краю ее рта.

— Что любишь?

— Ни кокса, ни амфетаминов, но заторчать, надо заторчать.

И хватит об этом, мрачно подумал он, сохраняя для нее улыбку.

— Бетафенетиламин, — сказала она. — Легко, но с твоего чипа.

— Да ты шутишь, — сказал дружок Кэт и сосед по комнате, когда Кейс объяснил особенности строения своей поджелудочной из Чибы. — Я имею в виду, ты их можешь засудить или как? Преступная небрежность врачей?

Его звали Брюс. Он выглядел как версия Кэт противоположного пола, вплоть до веснушек.

— Ну, — сказал Кейс, — это только одна из вещей, понимаешь? Типа подбор совместимых тканей и все такое.

Но глаза Брюса уже оцепенели от скуки. Период внимания как у комара, подумал Кейс, наблюдая за коричневыми глазами парня. Их комната была меньше той, что Кейс делил с Молли, и на другом этаже, ближе к поверхности. Пять огромных постеров Талли Ишем были приклеены к балконному стеклу, наводя на мысль о долговременном проживании.