Нефоры

Других связных тоже хватало. Кто-то, как например, Черепаха, устраивали свои вписки. И черепашьи тусовки снискали себе темную славу. Первую из них я посетил в 2005 году, сразу после новогодних праздников. Лялька, на тот момент тусившая с нами, как-то обмолвилась, что пара её знакомых собралась на вписку к Черепахе. Мы с Киром, знавшие почти всех нефоров города, удивленно переглянулись.

– Черепаха? – переспросил я.

– Ага. Панк местный. На Речке живет, – кивнула Лялька, пока мы шли от музыкального магазина до остановки автобусов.

– Не слыхал про такого, – нахмурился Кир. – Чо, знаковая фигура, Ляль?

– Как сказать, – пожала плечами Наташка. – Черепаха раньше квартирники клевые устраивал. Борис Мятежник там играл даже. Потом он свою квартиру вроде как просрал. Говорили, что проигрался и её за долги забрали. Теперь кантуется по друзьям-знакомым, устраивает вписки, так и живет.

– А где туса намечается? – спросил я, перешагивая лужу. Январь выдался теплым, и весь снег, что выпадал ночью, днем превращался в грязно-коричневую кашицу и лужи. Лялька задумалась на секунду.

– В центре вроде. Если надо, я узнаю адрес. Можем сгонять.

– Давай, – кивнул Кир. – Давно не собирались вместе. Наши, может, тоже ворвутся.

Вечером 28 января мы выдвинулись в центр. Поехали я, Кир, Лялька, Ирка и Балалай. Жаба подхватил грипп и валялся дома, пожирая литры варенья вместо бухла. А Лаки вписки не жаловала и брезгливо морщилась, когда Кир, шутки ради, зазывал её на очередную тусу. Конечно, она лукавила. Пару раз мы вписывались в её кодляк, но вписки готов были куда цивильнее тех, в которых мы обычно принимали участие.

Хата, в которой предстояло гулять, находилась на окраине центрального района, в не самом чистом дворе. Мы прошли мимо трех гоповатых пацанов, которые пили с горла водку на лавочке, и вошли в подъезд. Под ногами хрустели осколки разбитых лампочек, воняло подвалом, сыростью и мочой. Но наше желание погулять отбить этим было сложно. Кир, остановившись на секунду, достал из кармана черный маркер и, глумливо улыбаясь, написал на стене «Рэп – это кал», после чего пририсовал рядом крошечный хуй.

– Блядь, Солёный, – поморщился я. – Двадцать два года, а ума, как кот насрал.

– Отъебись, – беззлобно бросил Кир и, высунув от усердия кончик языка, дописал «Черепаха сосёт хуй».

– Погнали уже, – поторопил всех Балалай, кутаясь в косуху. – Куда нам, Ляль?

– Третий этаж, вроде, – ответила Наташка, проверив смс-ку. – Ну да. Третий. Одиннадцатая квартира.

Одиннадцатая квартира могла похвастаться ржавой металлической дверью, из-за которой доносилась приглушенная музыка. Нам пришлось постоять еще минут десять, пока Олег, заебавшийся ждать, не начал дубасить в дверь ногами.

– Хули ломитесь?! – заорал кто-то по ту сторону двери, лязгая ключами и засовами.

– Бухать хотим! – рявкнул в ответ Балалай. – Открывай, залупа ебаная.

– О, Олежа! – голос моментально изменился, а Балалай расплылся в улыбке, увидев старого знакомого.

– Аспид? Ты, бля?

– Ага, – широко улыбнулся пьяный панк с заваливающимся на бок ирокезом. Он посторонился, пропуская нас внутрь. – Залетай, пацаны. Бухич на кухне, бабы… пардон, мадемуазели, – поправился он, увидев Ляльку и Ирку. – В гостиной. Ща я вас с Черепахой познакомлю. А то он опять обидится, что гостей ему не представили.

Черепахой оказался грустный согнутый почти пополам панк. Сразу стало понятно происхождение его погоняла. У Черепахи был горб, такой большой, что напоминал панцирь. Он сунул нам с Киром свою мокренькую ладошку и бесцветным голосом пробормотал:

– Черепаха.

– Солёный.

– Дьяк, – кивнул я и, пользуясь моментом, вытер свою ладонь об джинсы. Лялька, увидев это, еле заметно улыбнулась.

– Чо, откуда вы, пацаны? – спросил Черепаха. Его глаза на миг оживились, когда он увидел Ляльку, и потухли, когда взглядами он пересекся с Иркой.

– С Окурка.

– А пригласил кто? У нас тут приличный кодляк, борзоту не терпим…

– Слышь, отъебись нахуй, а? – перебил Черепаху Олег, выходя вперед. – Чо за ублюдочная манера с гостями разговаривать? Раз впустил, то подай сначала водочки, а потом еби мозги.

– В натуре, Черепах, расслабься, – улыбнулся панк, открывший нам дверь. – Эт ж Балалай. Его каждая сопля знает.

– Я не знаю, – насупился хозяин, но в итоге сдался под давлением общественности. – Ладно, заходите. Бухич на кухне, развлечения там…

На кухне мы достали из холодильника бутылку водки, разлили по пластиковым стаканчикам и, чокнувшись, выпили. Олег тут же поморщился и злобно посмотрел в коридор.

– Падла гнутая, блядь, паленкой поит. Давай пороемся, наверняка у него тут заначка с нормальной есть.

– Да похуй, – махнул рукой Кир, выходя в коридор. – Погнали с гостями познакомимся, а там видно будет.

– Ох, блядь, – пробормотал я, когда очутился в гостиной. – Содом ебаный и Гоморра.