Нефоры

Я увидел, что у решетки, скорчившись сидит девчушка. В черной майке, которые продавались в точке мерча на входе. В рваных джинсах и тяжелых ботинках, карикатурно смотрящихся на фоне тонких ног. Она вздрагивала, когда рядом с ней пролетало очередное пьяное тело, и явно не собиралась вставать с пола. Не удивительно, что её никто не замечал.

Когда я коснулся девочки рукой, она вздрогнула и посмотрела на меня. Кивнув ей, я повернулся и похлопал себя по бокам. Она поняла все правильно, и я почувствовал, как её руки обвили мою талию и крепко сцепились замком на животе. Затем мы тем же путем двинулись обратно. Кир впереди расчищал путь, а я отбивался с боков, стараясь, чтобы девочка всегда оставалась позади.

Мои ноги гудели, но я упрямо шел вперед. Руки, обвившие меня, иногда обнимали слишком крепко, если кто пролетал мимо или врезался в меня. Нас спасла небольшая техническая пауза, благодаря который мы вывалились прямо под ноги удивленным Ирке и Жабе. Повернувшись, я помог девочке подняться и улыбнулся, когда рассмотрел её лучше. Она не была ребенком. Обычная девушка, только маленького роста и худенькая, как подросток.

– Куда ж тебя, малая, понесло? – отдуваясь, прокричал Кир, потому что группа возобновила выступление.

– Отъебись от нее, Кир, – махнул я рукой и отвел девчушку в сторону, после чего вытащил из своей торбы бутылку воды и протянул ей. – Пей.

– Спасибо, – прочитал я по губам и улыбнулся. Затем, кивнув, повернулся к Ирке.

– Присмотришь за малой?

– Я те мамка, блядь, что ли? – возмутилась та, но в итоге сдалась и нехотя кивнула. А мы с Киром, покурив в уголке, снова нырнули в толпу. Где-то там веселился Балалай, которого тоже надо было найти.

Концерт закончился через два часа. Когда на часах уже было десять. Наш поезд домой отходил в полночь, поэтому мы спокойно поблагодарили музыкантов, которые с добрыми улыбками вышли на сцену после двойного «бис». Балалай, умудрившийся поймать палку Мазуркевича, теперь тщательно прятал её в свой рюкзак и постоянно шикал на Жабу, смотревшего на трофей слишком уж жадными глазами.

В фойе Горбушки мы, усталые, но довольные, направились к точке с пивом и купили за копейки остатки. Оглянувшись, я увидел, что спасенная девчушка по-прежнему следует за мной. Улыбнувшись, я наклонился к ней и спросил:

– Пиво будешь?

– Ага, – кивнула она. – Надо в себя прийти. Башка сейчас треснет.

– Может водки, подруга? – улыбаясь, спросила Ирка, возвышаясь над девчушкой, как великан. Початая бутылка лежала у неё в торбе, как «н/з» на случай форс-мажора или адского бодуна в поезде.

– Не. Пива выпью. На воздух надо.

– Погнали, в натуре. У меня уже кислородная недостаточность, а в легких пыль и пердеж, – кивнул я. – Хоть покурим там спокойно.

На улице, перед входом, я смог нормально рассмотреть спасенную. Она едва доставала мне до подбородка макушкой, поэтому не было ничего удивительного, что я принял её за ребенка. Но судя по всему, она была нашей ровесницей.

Черные волосы до плеч алели красным на кончиках. В носу серебрилось колечко, да и левое ухо было похоже на подушечку для булавок. Кареглазая, с еле очерченной грудью, она тем не менее дерзко смотрела на Кира, который тоном папки вещал ей о недопустимости участия в слэме детей.

– Слышь, долбоеб! – ругнулась она, когда Кир сопроводил речь очередным подъебом. – Я не ребенок, а ты не мой папка.

– Не зверей, – Кир посмотрел на дерзкую кроху с интересом.

– Не обращай внимания, – улыбнулся я, протягивая девчушке пиво. – Как тебя зовут?

– Наташа.

– Дьяк. Кого ты хотела зарезать, Солёный. Ирка. Жаба. Балалай.

– Очень приятно, – улыбнулась девушка, но на Кира посмотрела слишком уж сурово. – А имена у вас есть?

– Есть. Миша. Кирилл. Ирка, Олег и Роман, – представил я друзей. – Тебя как угораздило в слэм-то влезть?

– Хуй его знает. Хотела на Фишера вблизи посмотреть, а там затоптали.

– Хе, – улыбнулся Олег. – На Окурке такие пляски – это дискотека, Натах. Там не затопчут. Там задавят, нахуй.

– На Окурке? – удивилась Наташа. – Серьезно? А я с Грязи.

– Ну, блядь. Кажись свою спасли, – вздохнул нарочито грустно Кир и засмеялся, когда Наташка показала ему кулак. – А я думаю, хули дерзкая такая. Кого из наших знаешь?

– Пью…

– Да Пью даже бомжихи обсаженные знают, – рассмеялась Ирка. Девчонка чуть расслабилась и кивнула.

– Это точно, – протянула она. – Я со своей компашкой тусовалась на Грязи. Может, знаете кого оттуда?

– Погремухи скажи, выясним, – протянул Жаба, исподлобья рассматривая Наташку.

– Я к Листику года два назад притусовалась, – задумалась девушка. – Учились в параллельных классах. У него тогда своя компашка была. Он, Лошадь…

– Лошадь знаю, – перебил Олег. – Страшная баба, но на передок слабая. Пью её раз ебал, а она раз… и обосралась в процессе.

– Есть у нее грешок такой, – хмыкнула Наташка. – Макбет и Лилит… Но эти обычные, редко куда выбираются. Сирин еще и Колумб.

– Колумба знаем, – переглянулись мы с Киром. – Нормальный пацан.

– Он сейчас редко появляется. Вроде как с группой своей материал новый репетирует.