Недостреленный (АИ)

— По улицам недавно назначенного председателя губисполкома Нахимсона убитым в пролётке возят и показывают. Председателя горисполкома Закгейма тоже убили и бросили на улице, и хоронить не дают. Ещё слышала, зав. оружейным складом Лютова убили и председателя трибунала Зелинченко. По квартирам ходили, и еще человек двести в чём есть, в одном белье согнали и на баржу бросили. Кормить не дают, и даже воды набрать. А если еще кого увидят, туда же волокут или на месте стреляют.

Громов с Никитиным помрачнели лицами, а Громов стиснул зубы и ударил кулаком по колену. Потом спросил у родственницы:

— А наши-то где? Автопулеметная рота с двумя броневиками, летучий конный отряд? Почему не задавили белых?

— Так Супонин, командир автопулеметной роты, на их сторону перешёл, с частью пулемётчиков. И Баранов, командир конного отряда. И Ермаков, командир мотоциклистов, тоже за белых. Он еще по городу носился, на большевиков указывал, — отвечала она.

— А Первый и Второй Советские полки? — недоумевал Громов.

— Второй полк у нас тут рядышком был, в центре, так его разоружили и разогнали. А Первый, который в закоторосльной части, тот, сказывают, воюет и белых за Которосль не пущает. И Всполье тоже у красных. А вот Тверицы за Волгой, за Николаевским мостом, те у белых, — рассказала женщина.

У меня во-время рассказа неожиданно заурчало в животе от голода. Я смущенно пояснил:

— Извиняйте, товарищи. Сегодня еще не ели ничего.

— Ох, родимые, а мне и покормить вас нечем… — заохала женщина. — Вот разве что крупы перловой стаканчик наберется…

— Анастасия Матвеевна, а вы купить съестного можете? — спросил я. — Вот у меня деньги есть, в дорогу взял… — я достал из внутреннего кармана пиджака сложенные денежные знаки.

— И мои тоже возьмите, — добавил Паша, развязав вещмешок и, порывшись, вынув завёрнутые в бумажку купюры.

— Так куплю, чего же не купить. Лавки, кажись, работают. И на площади рынок еще был, крестьяне там со вчерашнего дня в городе были, может, и не распродались еще.

— Только вот что скажу, Анастасия Матвеевна, — предупредил я, — много сразу не берите. Заметить могут, что вы сразу продуктов лишка берете, вдруг догадаются, что кормить кого-то будете, и что прячется у вас кто-то.

Анастасия Матвеевна понимающе закивала, заматывая деньги в узелок, а Громов восхищенно-уважительно спросил:

— Дореволюционный опыт нелегальной работы, товарищ?

— Да нет, не было опыта, просто разумная предосторожность, — мне стало неловко от незаслуженного восхищения.

Хозяйка комнаты ушла, а мы втроём стали совещаться. Мнения у всех оказались схожие — надо вечером тайком пробраться к красным. Громов предложил идти к станции Всполье — это не дальше Которосли, а через реку не вплавь же перебираться, мосты ведь наверняка перекрыты позициями и обстреливаются. Стрельба, кстати, снаружи периодически вспыхивала.

Анастасия Матвеевна через некоторое время пришла и принесла два кило вялой прошлогодней картошки и немного репчатого лука. Занявшись готовкой, хозяйка комнаты попутно делилась с нами свежими новостями:

— Фалалеева, милицейского комиссара, ктой-то убил, говорят. Сказывают, бандиты из столицы своих вызволяли. А кто говорит, чекисты из Москвы приезжали и убили его и ещё троих. Половина милиции разбежалась, а другие в добровольцы к белым записались.

Мы только посмеялись таким слухам, а женщина продолжила:

— По городу воззвания расклеены, вот я содрала парочку и принесла. Говорят, Савинок какой-то главный здесь теперь. А ещё на Богоявленской площади в частной женской гимназии штаб ихний образовали. На крыльце постовой стоит с ружьём, и люди так и шастают туда-сюда. А я задами прошла, там за этим домом дворик, и палисадик, и деревья растут. И на втором этаже окна светятся, шум стоит, люди разговаривают громко, видать, решают что-то…