Недостреленный (АИ)

Калитка со скрипом отворилась, пропуская внутрь двора. Морозов шагнул вперёд, за ним мы с Павлом. Зайдя, я сразу шагнул вбок, и мы с Павлом слегка разошлись в стороны. Во дворе перед воротами рядом с запряженной в телегу лошадью стоял бородатый мужик в косоворотке, картузе и сапогах. На телеге сидел человек в пиджаке, сапогах, в кепке и с заметными отметинами на лице.

— Степан по прозвищу Рябой, вы задержаны, — сказал человеку с отметинами Никитин. — Московская уголовно-розыскная милиция…

Степан оглянулся на дом, похоже, приготовившись рвануть в него или в огороды, но у нас мгновенно в руках оказались наганы, направленные на него. За недавнее время быстро выхватывать оружие из открытой поясной кобуры мы наловчились. Стояли мы так, что мужик в косоворотке тоже мог попасть под огонь, чуть доверни мы револьверы. Морозов молча смотрел на происходящее, никак не реагируя.

— Ладно, сыскари, покамест ваша взяла, — скривился Рябой. — Не успел я нынче. Говорила мне чуйка, за город уходить, что-то будет. Думал иное, ан нет, вы пожаловали…

Павел подошёл сбоку к пойманному бандиту, держа того на прицеле, и провел рукой по его пиджаку, вынул из его кармана наган и переложил к себе. Ощупал голенища сапог, из одного из них вынул нож, после чего вынул из своего кармана приготовленный ремень и, скомандовав "Руки!", связал им руки Рябого.

— Морозов, выходи первый на улицу, — сказал Павел "студенту". Тот вышел, следом за ним шагнул боком я, держа револьвер направленным на Рябого.

— Давай, гражданин Рябой, двигай, — скомандовал Павел. Бандит слез с телеги, сплюнул под ноги и, пройдя к калитке в воротах, вышел на улицу. Отставая на три шага за ним вышел и Павел. Бородатый мужик во дворе так и остался стоять. Через минуту, когда мы отошли от дома, сзади послышался скрип открываемых ворот, цоканье копыт и громыхание телеги. Тот мужик, видимо, всё же решил ехать куда-то и один, так же как до этого собирался со своим знакомым Степаном Рябым.

— Ничё, ничё… — сказал, зло ухмыляясь, Рябой. — Я ить опять убегу, до Москвы не доеду. Ишшо посмотрим, кто живой-то останется…

— Шевели ногами молча, — бросил ему Павел. Степан Рябой криво усмехнулся, но замолчал.

До милиции нас провёл Морозов, там мы по разрешению комиссара Фалалеева сдали задержанного незнакомому милиционеру в подвал под замок, сняв с его рук обмотавший их ремень.

— Эй, а жрать чё? Дадут? — спросил Рябой.

— Завтра утром кормить будем, — хмуро ответил милиционер, закрывая за ним дверь на ключ. — Вон кувшин с водой, потерпишь…

После быстрой и удачной поимки Рябого мы с Пашей обрадованные были отведены тем же Морозовым в комнату в соседнем с милицией доме, где могли поспать до утра, чтобы завтра попытаться уехать с пойманным бандитом в Москву. Комната, по-видимому, и использовалась для подобных целей — дать иногда сотрудникам переночевать, в ней стояли четыре разных по виду металлических кровати, на высоких спинках которых были разные завитушки и металлические шарики. На пружинных сетках кроватей лежали старые ватные матрасы, застеленные потёртой тканью. "Клопы бы не покусали…" — подумал я. — "Кто знает, как тут у них с этим. Ещё и домой принесёшь".

— Ты, Паш, как хочешь, а я на матрасах спать не буду, — заявил я. — На сетке полежу, пиджак постелю. А то вдруг у них тут клопы водятся.

Паша, подумав, тоже согласился со мной. Притащить этих кусачих паразитов в одежде домой в Москву желания не было. Мы убрали матрасы на одну кровать в углу комнаты, перекусили остатками продуктов из наших мешков и улеглись спать.

Этой ночью за окном постреливали почему-то больше привычного. Или это у них тут в Ярославле обычное явление? К утру стрельба разгорелась ещё сильнее. Утром в дверь забарабанили, и из-за неё послышался голос Морозова:

— Комиссар Фалалеев срочно просит к нему прийти! Пойдёмте, я проведу.

— Щас, оденемся, — крикнул я, цепляя на себя свою портупею, надевая пиджак и наматывая обмотки на ноги. Спали мы не особо раздеваясь.

Закончив с одеванием и обуванием, и схватив наши мешки, мы открыли дверь и увидели бледное с пятнами румянца на щеках лицо "студента".

— Ну, веди что ли, Сусанин, — выдал в шутку я, на что Морозов дёрнулся, развернулся и пошел быстрым шагом.

Вход в здание милиции чем-то отличался от вчерашнего, но на ходу я не смог сообразить, чем. В кабинете комиссара обнаружились стоящими сам Фалалев, Греков в той же белой рубахе, но с закатанными рукавами, и сидящий на полу привалившийся к стене худощавый парень со связанными руками, в военной форме, со следами свежих побоев на лице, зло глядящий на всех. Не успели мы с Павлом удивиться и высказать вопросы, как Греков шагнул ко мне, выхватил из моей открытой поясной кобуры наган и наставил его на меня. Боковым зрением я заметил, что Морозов так же внезапно вытащил револьвер у Павла. Фалалеев обратился к нам: