Недостреленный (АИ)

Я присмотрелся к воззванию. В одной из первых фраз значилось: "Совет Народных Комиссаров вместо хлеба и мира дал голод и войну." Что-то не очень-то соотносится с действительностью, подумал я, ведь именно СНК дал стране мир с немцами, пусть временный и на тяжелых условиях. В следующих предложениях: "Именем народа самозванцы — комиссары отдали лучшие хлебородные земли врагу земли русской — австрийцам и германцам… Этим хлебом пользуется немецкая армия, избивающая наш народ в городах и деревнях Украины…" А так-то зачем писать? Это же Центральная Рада Украины прислала на переговоры о мире в Брест-Литовск независимую от России делегацию, и она же пригласила германские войска на территорию Украины для защиты от советских отрядов. И она же обещала за это германской армии поставки продовольствия. А, хотя, кто это здесь знает, в Ярославле, вали всё на большевиков, никто не опровергнет — мысленно хмыкнул я. Далее шёл совсем уж нелогичный бред — в воззвании пишут, что если свергнем изменников и насильников-большевиков, то получим по вольной цене дешёвый хлеб. Эти господа экономики что-ли не изучали — либо по вольной цене, либо дешёвый, одно из двух в условиях дефицита. О, и в другом воззвании пишут, что отменяются все ограничения Советской власти на покупку и продажу хлеба, и что хлеб продаётся по вольной цене, причём обещают озаботиться доставкой дешевого хлеба, а спекуляция продуктами будет беспощадно преследоваться. Это как совместить? — подумал я, — ограничения торговли снимают, но спекуляция будет беспощадно пресекаться. И тут тоже — озаботятся дешёвым хлебом, но по вольной цене. Каша в голове у восставших, а вроде должны быть образованные люди. Или врут не стесняясь, пропаганда в действии.

Тем временем, пока вчитывался и размышлял, Анастасия Матвеевна сварила картошки с луком, и поставила на стол в общей миске. Мы все вчетвером по очереди брали единственной деревянной ложкой кусочки горячей картошки и отправляли в рот, слегка обжигаясь, но нам троим есть очень уж хотелось, и ждать было невмоготу. Еда быстро кончилась, и Громов о чём-то задумался, потом произнёс:

— Я вот что думаю… Гимназия-то эта самая не так чтобы далеко отсюда. И дворик тот я знаю…

— Думаешь, можно подобраться? — задал я вопрос, мысленно вздохнув и догадываясь, что Громов в стороне стоять не будет, и Павел точно за ним увяжется, но, с другой стороны, с помощью знакомого с местностью Громова можно попробовать что-то изменить. Вдруг получится.

— Подберёмся, — Громов утвердительно кивнул.

За окном уже стемнело, когда мы вышли из дома приютившей нас громовской родственницы. Александр вёл нас с Пашей какими-то затемнёнными двориками, узкими переулками, перелезая через невысокие заборы. Улицы пошире пересекали быстро, из темных теней проулков оглядывая их на предмет наличия патрулей. Зашли в какой-то скверик с растущими деревьями, в темноте казавшимися чёрными. За ними стояло обращенное к нам внутренней стороной угла протяженное здание с тремя высокими этажами. Несколько вытянутых вверх окон второго этажа на фоне черных ночных стен светились неярким электрическим светом. По случаю летнего вечера оконные рамы были распахнут настежь, и из четырёх рядом расположенных окон, относящихся к одному большому помещению, доносились обрывки разговоров и телефонных переговоров. Чей-то решительный голос что-то утверждал присутствующим, словно находясь на митинге. Мы огляделись, и, не обнаружив никого вокруг, подошли вплотную к стене здания под освещёнными окнами. Непуганые все какие-то, подумал я, даже часового с этой стороны не выставили.

Я вынул из своего вещмешка две гранаты:

— Тёзка, ты пользоваться умеешь? — на всякий случай тихо спросил я, помня свои трудности по первому разу.

— Обижаешь, — улыбнулся тот и так же тихо ответил. — Я на фронте был, и медали имеются. Гранаты кидать обучен.

— Держи, одну тебе, — прошептал я, передавая Громову одну из гранат.

— А мне что? — почти беззвучно спросил Павел.

— А тебе вот, — тихо ответил я, доставая данную громовской родственницей бутылку, частично заполненную керосином. Откупорив её, в горлышко бутылки просунул тряпку, которая смочилась и пропиталась горючей жидкостью и свисала концом ткани сбоку. — Спички…