Нечто по Хичкоку

Через некоторое время Стоун спросил:

— Ты говоришь на разных языках?

И крошечное существо ответило по-английски:

— Да, на разных языках. На всех, которые ты знаешь.

Из крошечного рта, высунулся кончик крошечного языка и облизнул губы. Головка покачивалась из стороны в сторону.

Мы смотрели, как ходят ребрышки под черной кожей груди — крошечное существо дышало.

— Скажи, она простила меня? — хрипло спросил Стоун.

— Пока мох не сойдет со стволов вечных кипарисов, пока звезды не перестанут блестеть над озером Поншартрена, она не простит тебя.

Стоун сделал жест отчаяния и повернулся набок. Спустя мгновение он умер.

Когда Сингльтон закончил рассказ, в комнате несколько минут было молчание. Даже было слышно, как мы дышали. Естественно, что молчание нарушил Твомбли:

— Я думаю, — сказал он, — что вы извлекли этого крошечного человечка, заспиртовали его в банке и увезли с собой?

Сингльтон повернулся в его сторону и сухо сказал:

— Мы похоронили Стоуна таким, каким он был в момент смерти.

— Однако, — не унимался Твомбли, — в эту историю трудно поверить.

Сингльтон ответил еще более сухо:

— Я и не предполагал, что вы поверите. Я ведь с того и начал, что теперь я сам не могу поверить в реальность того, что когда-то видел своими глазами.

А. М. Барейдж Среди восковых фигур

Последние посетители «Музея восковых фигур Марримера» покидали его, выходя на улицу через стеклянную дверь. Сторожа поторапливали замешкавшихся, собираясь запирать заведение.

В это время директор музея мирно беседовал у себя в кабинете с Рэймондом Хьюсоном. В сравнении со своим собеседником директор выгодно отличался своей внешностью. Он был еще довольно молод, его густые светлые волосы были аккуратно подстрижены, одет он был в дорогой элегантный костюм. Хьюсон, невысокий, лысеющий, хилого сложения мужчина тоже был одет в костюм модного покроя, с той однако разницей, что моден он был несколько лет назад, а теперь проявлял признаки обветшания, свидетельствующие о том, что дела у его хозяина не процветали. Правда, Хьюсон говорил уверенным тоном, но в этой уверенности можно было почувствовать какую-то принужденность, настороженность человека, постоянно ожидающего нападения, грубого отказа.

— Ваша просьба, сэр Хьюсон, — сказал, приятно улыбаясь, директор, — или, скажем лучше, ваше предложение содержит некоторую заманчивость. Я бы не сказал, что ваше предложение неожиданно, нет, мы каждую неделю получаем два-три подобных предложения. Мы всегда отказываем, зачем нам связываться с этими молодыми идиотами, которые заключают между собой пари, проверяя свою отвагу. А вдруг что-нибудь? Зачем нам это нужно? Никакой выгоды, одни неприятности. Мы им постоянно отказываем… Ночь в «Логове убийц». Это их притягивает. Нет, мы не идем на такой риск. Вот с вами, сэр Хьюсон, дело другое. Профессиональный журналист. Простите, где вы сейчас работаете?

— В настоящее время я, так сказать, свободный художник. Я не связан ни с одной газетой, но я предлагаю свои репортажи. У меня покупают.

— Ну что ж, — усмехнулся директор, — я полагаю, что журналисты — народ находчивый и отважный. Риск, конечно, и в этом случае сохраняется, но есть и выгода. Статья опытного журналиста — это реклама, это хорошая реклама для моего музея.

— Совершенно верно! И я уверен, что мы с вами столкуемся.

— О! — засмеялся директор, — я чувствую, что у вас уже разыгрывается аппетит. Вы рассчитываете на повышенный гонорар, не так ли? Говорят, что в музее мадам Тюссо было предложение желающим провести ночь в «Комнате ужасов». Приз — сто фунтов стерлингов. Вы не ожидаете такого от нас? — директор хитро взглянул на Хьюсона. — Кстати, где вы рассчитываете пристроить свою статью?

— В любой газете! Например, в «Утренних новостях» у меня ее с руками оторвут. Еще бы, такой сенсационный материал: «Ночь с убийцами Мортимера».

Директор задумчиво потрогал подбородок.

— В каком стиле вы намерены подать все это?

— Это будет написано жестко, сурово, как и подобает такому жуткому материалу. Однако будет и доля изящного юмора. Такая, понимаете, тонкая приправа.

— Очень хорошо, сэр Хьюсон, я согласен, — директор протянул руку журналисту. — Надеюсь, вашу статью возьмут в «Утренних новостях», а с нашей стороны вас ожидает билет в пять фунтов стерлингов.

Директор пожал руку Хьюсону, помолчал немного и уже другим, серьезным и деловым тоном сказал:

— Должен сказать, что вы идете на опасный эксперимент. Надеюсь, вы уверены в себе? Мне бы тоже хотелось верить в ваше мужество. Я сам никогда бы не решился на такое… Что интересно, я ведь отлично знаю, как мастерят эти восковые манекены, я знаю их конструкцию, видел их раздетыми и одетыми, могу спокойно разгуливать среди них днем в компании с кем-либо, но я никогда не осмелюсь провести ночь в обществе этих кукол.

— Почему? — спокойно спросил Хьюсон.