Нечто из Рютте

– Жид не мелочится, – усмехнулся управляющий, – восхищаюсь им, он только за постой полталера в день получает.

– Да не может быть, – усомнился солдат.

– Готов биться об заклад, – настаивал молодой управляющий.

Солдат не ответил, спорить он не собирался, но подумал, что трактирщика надо навестить.

– Раз так, господин, то мы согласны, – сказал пузатый плотник и полез в кошель.

– Быстро согласились, – произнес Крутец, – надо было больше просить.

Остальные дома, занятые пришлыми, Волков объезжать не стал, велел только стражникам поехать с управляющим. Сам же направился в замок и решил заняться собой. В последнее время он зарос, толком не мылся, ходил в несвежей одежде. В гвардии такое было недопустимо. В донжоне нашел дворовых мужиков и велел им греть воду. Сам лежал на лавке, а когда вода согрелась, стал мыться прямо во дворе. Одна из прачек помогала ему, а потом бараньими ножницами стригла. Тем временем Ёган принес целый ворох одежды. Когда туалет был закончен, пришли монах со стражником и принесли целый горшочек с серебром и медью. Монах был взволнован.

– Девятнадцать талеров без малости, – пришепетывал он в благоговении от такой кучи денег.

– Сержант, – потряхивая горшком, говорил Волков, – со старосты кандалы снять, семью его выпустить. Еду давать добрую, как всем дворовым.

– Да, господин, – говорил сержант.

А следующий день начинался с большой суеты. Надо было выбирать старосту в Рютте. Все мужики могли участвовать в выборах, и должен был присутствовать барон. Барон нехотя согласился, но настоял на том, что он будет только на утверждении старосты, а слушать склоки ему недосуг. Стали собирать народ, на церкви ударили в колокол. Люди собрались, и как только управляющий Крутец объявил о выборах, началась ругань. Сразу дружно заговорили десятки голосов. Мужики стали орать, пихаться, но больше всех огня добавляли склочные бабенки. Волков пытался установить порядок, но даже перекричать никого не смог. Плюнул, отъехал в сторону, а ругань в деревне шла, хотя до драк не доходило. То и дело зычным голосом поп призывал всех к порядку, а стражники вмешивались и тумаками успокаивали самых рьяных.

Тем не менее старосту выбрали. Он был молод, грамотен и богобоязнен – сын диакона, а заодно и звонарь. Наконец послали за бароном, который приехал и утвердил нового старосту. Люд стал расходиться, а Крутец и Волков начали давать новому старосте указания. Молодой человек кивал ошарашенно, так как еще не пришел в себя от свалившейся на него ответственности.

– Ты б записывал, – говорил Волков.

– Я запомню, господин, – хлопал рыжими ресницами новый староста.

– Наперво осмотри все дома, что после чумы пустуют. Заодно пересчитай пришлых, что в них проживают. Соберешь с них деньгу, отдашь управляющему. Кто деньгу давать не будет – о таких сообщишь сержанту.

Управляющий остался с новым старостой, а Волков вернулся в замок и сел с монахом за стол читать книгу. Бесконечная суета и нескончаемые дела отвлекали его от главного – поимки вурдалака.

– А в других главах о гул мастере что-нибудь есть? – спросил он брата Ипполита.

– Пишут, сейчас найду, – сказал монах и начал листать книгу.

Но тут опять пришел управляющий Крутец и спросил:

– Господин коннетабль, а вам нужен брат Ипполит?

– Вообще-то нужен, но не так чтобы уж срочно.

– А не могли бы вы мне его дать на сегодня? Хочу с ним замеры сделать, чтобы знать, сколько леса потребуется под рынок.

– Ну, берите, раз нужен, – сказал солдат и притянул книгу к себе, стал читать сам, с самого начала.

А монах с заметным сожалением пошел с управляющим.

На следующий день Крутец поехал в Малую Рютте выбирать старосту там. Взял с собой Ёгана, который был родом оттуда и поэтому всех знал. А Волков с монахом, сержантом и двумя стражниками поехали смотреть развалины старого замка.

После водяной мельницы дорога пошла низинами, и поэтому вся местность до леса была залита водой. Они проехали мимо старого кладбища, по которому можно было спокойно плавать на лодке промеж покосившихся крестов и почти затопленных надгробий. Кладбище вообще было мрачным: ветхая ограда, часовня с провалившейся крышей, черные мертвые деревья, пара заросших мхом древних склепов. Даже ехать мимо кладбища было неприятно, а развалины замка казались и того хуже. Все заросло мхом и плющом, а еще было необыкновенно тихо. Стражники на всякий случай осеняли себя святым знамением. Стражник, который их сюда привел, показал вход в подвал, но даже вход был залит водой – черной, старой, мертвой, а вокруг ни одного следа, ни у развалин, ни у кладбища. Тут давно никто не ходил и не ездил.

– Ну, место, подходящее для вурдалака, – сказал солдат. – Но ни единого следа.

– Ничего живого, кроме ворон, – заметил сержант. – Даже кабаны тут не ходят.

– А там что? – Волков заметил дым. – Дым, что ли? Там живет кто-то?

– Так я же вам уже говорил, там ведьма наша. Как поп наш запретил ей в деревне жить – она там и живет.

– Поехали, посмотрим, что это за птица, – произнес солдат, – и чем кормится.