Нечто из Рютте

Староста помялся, позвенел цепью, шмыгнул носом и сказал:

– Ну, был грех, что ж тут сказать. Так не я один был. Я на других глядючи, соблазнился. Отпустили бы вы детей и бабу мою. Потому что…

– Деньги где? – перебил его солдат.

– Какие деньги? – Староста невинно хлопал глазами.

– Соллон воровал, так у него дом был и кони. И пил, ел, куражился. А ты воровал и жил в хибаре. И из живности у тебя только мерин скорбный. Значит, деньгу где-то прячешь. А сейчас ты стоишь и думаешь: коннетабль-то дурак, детишек выпустит, а они деньгу, что я своровал, и перепрячут. Не перепрячут, не надейся, не выпущу никого, пока деньгу не отдашь. Все в подвале будете сидеть.

– А ежели нет тех денег? – не сдавался староста.

– Сгниете в подвале, – закончил Волков и приказал стражнику: – На место его.

– Не по-божески так! – орал староста, звеня цепями, когда его тащил стражник. – Дети-то за что страдают?

– За деньгу твою страдают! – крикнул вслед ему солдат и пришпорил коня.

И прямо в воротах столкнулся с верховым мальчишкой. Мальчишка сидел на лошади без седла и был бос, закричал звонко:

– Господин, господин! У нас в Малой Рютте конокрады коней увели!

– И много увели? – спросил солдат.

– Двух. Мужики за вилы взялись, ловят, а конокрады злобные, с кинжалами.

– Ну, поехали, посмотрим.

Конокрадов ловили почти весь день. Коней нашли сразу, а воры стали прятаться в болотах и орешниках. Обнаружить их не получалось, пришлось послать человека за Клаусом и собаками. Егерь привел свору, и дело сразу сдвинулось. Волков с недобрым удивлением наблюдал, как местные мужики суетились и, не зная устали, с упоением искали конокрадов, лезли в болота, входили в злобный раж. Вроде тихие и забитые, а тут вдруг разозлились. Землю рыли, забыли про покой.

Пока солдат объезжал болото, собаки нашли одного конокрада. Тот сдуру решил защищаться, ножичком помахать, так мужики его вилами искололи насмерть, места живого не оставили. Другой, видя судьбу своего товарища, благоразумно решил, что сдаться сержанту будет лучше. Волков приехал, когда стражники уже крутили ему руки. Был он черняв, крепок, в драной одежде, но в сапогах, а мужичье сапог не носило.

– Дезертир? – спросил солдат, но и так знал.

– Да, господин, жалованье полгода не платили, вся рота разбежалась.

На лбу багровело старое уродливое клеймо.

– А клеймо за что?

– По молодости бес попутал, воровал.

– Сержант.

– Да, господин.

– Ты знаешь, что с ним делать?

– Знать-то знаю, но мне приказ нужен.

– Приказ тебе нужен, – Волков вздохнул, – что ж, приказываю тебе его повесить.

– Да, господин. – Сержант кивнул.

– Господин, – завыл дезертир, – господин, прошу вас, не надо. Умоляю!

– Хватит скулить, – сухо ответил солдат.

– Здесь вешать? – спросил сержант.

– Нет, в Рютте, на площади, чтобы все видели.

– Так там еще висят двое.

– Ничего, и на этого место найдешь.

– Господин, – продолжал выть дезертир, валяясь в грязи у ног лошади Волкова и даже пытаясь поцеловать сапог. – Умоляю, не казните, рабом вашим буду.

– Мне рабы не нужны. И хватит скулить, жил как крыса, так хоть умри как человек, – произнес Волков и поехал в замок.

Ехал и с удивлением смотрел, как мужики тащат дезертира. Им и стража была без надобности, они бы и без сержанта его повесили. «А народец-то озверел, опасный стал, – думал Волков, глядя на местных. – Сейчас его лучше не злить, замордован вконец ворьем и дождями, не ровен час за вилы возьмется, как сержант и говорил». Случись такое, Волков бы не удивился.

В замке, как только он приехал, к нему подошел Крутец и ждал, пока солдат слезет с коня и обратит на него внимание.

– Ну что вы мнетесь, говорите, – произнес Волков, разминая ноги.

– Понимаете, – начал молодой управляющий, – у нас трактир переполнен.

– Знаю, и что?

– И в харчевне в Малой Рютте народ на полу спит.

– Видел.

– А люди в феод все прибывают.

– И что я с этим должен делать?

– С этим ничего вам делать не нужно, только вот пришлые стали занимать пустые дома. Я пытался с ними говорить – так слушать ничего не хотят. Еще и лаются.

– Вы пытались брать с них деньги?

– Пытался. Но не для себя, в казну барона хотел брать, – сразу предвосхитил лишние вопросы Крутец. – Так вот никто не хочет платить, хотя юридически все эти дома – собственность барона.

– Вот как! И сколько таких домов заселено пришлыми?

– В Рютте все! А в Малой Рютте два свободны, да и то потому, что крыши в них погнили.

– И все живут бесплатно?

– Никто не платит. У меня нет времени, чтобы ходить и ругаться с ними, тем более что днем их почти всегда нет дома, приходят они с работ ночью.

– Вам нужно срочно выбрать новых старост в деревнях.

– Я уже думал об этом, но не знаю, как это сделать. Как их выбирают?

– И я не знаю. Наверное, надо собрать людей и сказать им, чтобы выбирали. Ёган должен знать.

– Думаю, что вы правы. Спрошу у него.

– Берите Ёгана, собирайте людей, сегодня с ними поговорим. Тянуть нельзя. Велите седлать себе коня.

– Да, я тоже так думаю.

Пока конюх седлал коня для управляющего, Волков сел обедать, и тут, как будто он ждал этого, пришел стражник:

– Господин.