Нечто из Рютте

– Сегодня кто-то пытался отравить меня. – Он пристально поглядел на окна третьего этажа, солдат чувствовал, что из-за ставен на него смотрят. – Мне в покои было принесено отравленное вино, а этот мальчишка, – он указал пальцем на труп, – отпил немного этого вина. Так вот, – Волков достал из кошеля талер, поднял его над головой, – эту монету получит тот, кто видел что-нибудь или хотя бы слышал. Кто знает или хотя бы догадывается о том, кто принес вино и еду в мои покои. – Он уже в открытую смотрел на окна госпожи Хедвиги и кричал именно туда: – Знайте, по закону нашего доброго принца отравителей сжигают. И я сделаю все, чтобы сжечь ту тварь, которая отравила мальчишку. А теперь расходитесь, работайте и помните про талер, который я вам обещал.

Мертвого мальчика повезли к попу. Дворовый люд стал расходиться, а Ёган протянул солдату арбалет. Он же притащил плотный тюк сена и водрузил его на поленницу. Волков стал стрелять из арбалета, посылая один болт за другим в плотно скрученный тюк.

Арбалет был совершенен. С легким стрекотом ключ натягивал тетиву, почти не требуя усилий, а рессора оказалась настолько мощной, что болт просто исчезал с ложа после спуска, словно его и не было. Мастер, сотворивший это чудо, хорошо знал, что нужно солдату, все вплоть до мелочей: и мягкий спуск, и пластину, которая прижимала болт во взведенном оружии так, что он не падал, как бы ты ни крутил арбалет.

Волков опробовал и новые болты с серебряными наконечниками, они почти не отличались от обычных. Глядя на коннетабля, Ёган и стражники тихо восхищались его умением точно стрелять, совсем при этом не целясь.

– Вот бы мне так, – говорил Ёган, – господин, где вы этому учились?

– Наверное, в гвардии, – заметил один из стражников.

– Нет, – отвечал солдат, – в гвардию меня взяли как стрелка, там был конкурс, нужно было девять арбалетчиков, а приехало человек сто шестьдесят. Я стрелял сто двенадцатым, а в конкурсе занял второе место.

– Ух, – восхитился стражник. – Два из ста шестидесяти!

– Ну, где-то так, – с долей гордости отвечал Волков.

– Эх, нужно было мне тоже в молодости в солдаты пойти, – мечтательно говорил Ёган.

– Может, и нужно было, – задумчиво ответил солдат. – Только вот из роты лучников, в которую я попал, после первого же сражения осталось чуть больше половины.

– А что ж, остальных побили, что ли? – спросил стражник.

– Кого убили, кого в плен взяли, а кто и сбежал. Я часто думаю: сколько из тех, кто стоял в том строю со мной, еще живы? Вряд ли половина. И из живых половина – это больные да увечные. Так что, Ёган, не грусти, что не пошел в солдаты.

Он снова взвел арбалет, прицелился, выпустил стрелу. Сейчас он был почти спокоен; он всегда успокаивался, когда стрелял, он почти уже забыл госпожу Анну, почти забыл умершего мальчика. Забывчивость – важное качество солдата. Любого солдата. Солдат должен быстро выбрасывать из головы все плохое и ужасное, а иначе… Иначе сойдешь с ума.

В этот день за обещанным талером так никто и не пришел. Солдат особо и не рассчитывал, да и не нужно ему было это, он и так знал, кто отравитель.

На следующее утро он поговорил с Клаусом и не стал посылать людей на монастырскую дорогу – собака там ни разу не взяла след.

– Ну что, монах, – начал он, садясь за стол в донжоне, – как нам найти гул мастера?

– Я не знаю, господин, – честно отвечал монах Ипполит.

– Ну, тогда читай, что в книге твоей написано.

Монах читал и сразу переводил, а Волков ел и слушал, и все остальные, кто сидел за столом: и сержант, и управляющий, и свободные от дежурства стражники – тоже внимательно слушали.

– «Гул мастер, вурдалак, господин людоедов по-нашему, обитает в темных, свободных от солнца местах, там, где не встретит его случайный человек», – монотонно читал монах.

– Сейчас здесь все места свободны от солнца, – заметил солдат, – и леса вокруг, и болота, и местность безлюдная, вот его где искать-то?

– Есть место такое, – вдруг осмелился сказать один из стражников.

– Где? – спросил его сержант.

– Так старый замок.

– Там и замка-то нет давно никакого, – заметил Ёган.

– Замка-то нет, – продолжал настаивать стражник, – а подвалы под развалинами есть.

– Были, – заметил сержант, – раньше. Мы в детстве там лазили, а сейчас не знаю, как там.

– Что ж, – сказал Волков и, чуть подумав, добавил: – Давайте-ка проверим. Седлайте коней.

Все стали подниматься и вылезать из-за стола.

Но в этот день попасть на развалины Волкову не удалось. Когда кони были оседланы и все уже собрались, пришел стражник и сказал, что староста из Малой Рютте просится поговорить. Солдат велел вести его.

Сидение в подвале очень меняет людей. Староста позвякивал кандалами, шмыгал носом, был сер лицом и изможден, и ни капли былой спеси в нем не осталось.

– Ну, что хотел? – спросил Волков, усаживаясь в седло.

– Да вот, хотел просить, чтобы семью отпустили. Холодно в подвале, дети на камнях лежат, а камень он ведь злой, он жизнь из человека тянет.

– О детках вспомнил? Ты когда барона обворовывал, чего о детях не вспоминал?

– Так то ж я обворовывал, дети тут при чем?

– Значит, сознаешься, что воровал?