Нечто из Рютте

– Не извольте беспокоиться, экселенц. – Сыч оскалился в недоброй улыбке. – Если нужда будет – поработаю заместо палача, хоть и не мое это дело.

Глава пятнадцатая

Осмотреть дом Соллона Волкову и аудиторам ночью не было никакой возможности – не помогли ни лампа, ни свечи. Они договорились встретиться на рассвете, после чего солдат и Ёган поехали в замок. Солдат почти засыпал в седле, многодневный недосып давал о себе знать.

В замке было темно, только костерок горел у ворот под навесом, где коротали ночь два дежурных стражника, да еще светилось одно окно. Окно в донжоне, то, что выше кухни. Несмотря на дождь, оно не было забрано ставней.

Волков кинул поводья Ёгану, а сам, стоя под дождем, уставился на это светлое пятно в ночной темноте. И тут он вспомнил одну особенность донжона: от основания вверх он чуть сужался, и на уровне стены был выступ шириной в две ладони. Тут же солдат загорелся идеей, и весь сон слетел. Он забежал в свою башню, прыгая по высоченным ступеням, как молодой и забыв про хромоту. Оттуда по стене дошел до донжона, дернул дверь, и, конечно, она была заперта. Тогда он, вздохнув, ступил на выступ, что опоясывал башню. Конечно, это было мальчишество и глупость. Он имел прекрасную возможность шмякнуться на мостовую двора замка с высоты в двадцать пять локтей, ведь камни выступа были мокры, а кое-где и покрылись мхом, но все это его не останавливало. Он просто хотел заглянуть в окно самой прекрасной женщины, которую когда-либо видел. Женщины, которая могла стать его женой. Держась за стену, где это возможно, приставным шагом он шел, прощупывая каждый новый камень ногой в темноте. Так он добрался до окна, остановился, прислушался. В комнате кто-то разговаривал, но слов разобрать было нельзя. Волков аккуратно заглянул внутрь.

На столе стоял подсвечник с тремя свечами, и госпожа Хедвига была прекрасно освещена. Она сидела в кресле возле стола в одной нижней рубахе тонкой работы, полупрозрачной, с расшитым воротом и рукавами, свободно спадавшей с левого плеча и приоткрывавшей грудь молодой красавицы. Волосы, роскошные, густые, цвета пшеницы, были собраны на затылке в большой пучок и небрежно затянуты лентой. Ее ноги были опущены в медный таз, а рубаха подобрана выше колен, чтобы не замочить. Девушка была прекрасна, ослепительна и обворожительна. Ее огромная служанка сидела на корточках у таза и мыла ей ноги. Госпожа Хедвига что-то ей говорила, та согласно кивала. Разобрать слов солдат не мог. И не до слов было ему, он просто наслаждался видом этой удивительной женщины.

А служанка меж тем взяла полотенце, и госпожа подала ей ногу. Франческа ее насухо вытерла и вдруг… склонилась к ней и поцеловала. Да, она поцеловала ногу госпожи, а госпожа как ни в чем не бывало подала ей другую. И действие Франчески ее ничуть не удивило. И вторую ногу служанка тоже поцеловала. Госпожа встала, взяла подсвечник со стола, одним движением освободила волосы от ленты и ушла, и он больше ее не видел. А служанка подошла к окну – солдат едва успел спрятаться, прижавшись к стене, – и, подняв ставень, закрыла окно. Сразу стало совсем темно, даже из-под ставня свет не пробивался.

Волков по выступу не спеша двинулся обратно по стене. Он был удивлен и не знал, что и думать. Впрочем, он особо и не думал, он просто хотел эту прекрасную женщину, и все. А еще он хотел землю, которую ему обещали, и он собирался все это получить. А вот служанка ему была абсолютно не нужна.

Солдат вошел в свои покои. Ёган вскочил:

– Да где ж вы были-то? – чуть укоризненно спросил он. – Я вас ищу, ищу…

– Был занят, – отвечал солдат, садясь на кровать и протягивая Ёгану ногу в мокром сапоге, – ты не забудь! Завтра идешь в помощь… этому… как его… городскому.

– Да помню я, – отвечал Ёган, стягивая сапог.

А солдат повалился в свои роскошные перины. И начал было думать о прекрасной дочери барона, о своем феоде и лошадях, которых можно будет разводить на лугах, что лежат вдоль дороги и реки, но долго мечтать у него не получилось, уж больно давно он не высыпался.

А утром опять лил дождь, лужи снова заполнили всю площадь Рютте. Волков и господа аудиторы осматривали дом Соллона. Перед этим, на заре, солдат от души поговорил с холопами бывшего управляющего: те отвечали охотно, но главного не знали. Они не имели понятия, где господин. А вот скарб, сложенный в телегу, сама телега да кони солдату понравились. Все было доброе, все стоило денег. А дом Соллона так и вообще был отличен, и мебель в нем хороша.

Волков улыбался, глядя, как господа аудиторы ищут недостатки и пытаются хоть к чему-то придраться, чтобы был повод пусть даже малость, но сбить цену. Только все было бесполезно. Дом оказался безупречен; и пристройки, и конюшни – все было в порядке, и теплая уборная, не говоря уже о внутреннем убранстве.

– Господа аудиторы, вы все видели. Дом отличный, колодец свой во дворе, нужник теплый рядом со спальней, нужник для слуг, кровати с перинами, – говорил солдат, – надеюсь, вы дадите хорошую цену.