Небо для смелых

— Внушаешь? А знаешь, что с тех пор у меня не было полета, чтобы что-нибудь да не случилось. В первом же полете после госпиталя два самолета взлетают — все нормально. А я начал разбег, так проклятый бык, который пасся на аэродроме, срывается с места и наперерез моему самолету… Быку ничего, а у меня отлетела плоскость, и… полный капот [Капот — авиационный термин, означающий переворот самолета через нос]. Пока я выбирался из-под фюзеляжа, бык решил, что еще не все сделал. Пригнув башку к земле, он, словно английский танк, ринулся в атаку не то на меня, не то на остатки самолета. Я еле уполз от него на четвереньках. Только об этом ты не болтай… Меня в отряде после так и называли Степа-неудачник.

— Так это было на Восточном, а здесь Юго-Западный. Все пойдет по-новому.

— Очень бы хотелось, вот я… — Степан рукой обозначил на груди какой-то предмет, — ладанка, мать надела, когда заезжал по пути к вам.

Женя и раньше видел талисманы у некоторых летчиков, но не знал еще такой панической веры в них. Да, Степану либо надо было бросать летать, либо, что лучше, нужно было, чтобы ему просто здесь повезло, тогда все само пройдет.

Однако Степан действительно был из неудачников.

Уже второй вылет делал Степан Фролов, за жизнь которого Женя опасался, наверное, как родная мать.

Птухин ожидал прилета Степана в курилке, расположенной в тени фруктовых деревьев. Сад казался райским уголком.

Оставалось каких-то пять-десять минут до того, как вдали, над летным полем, должен показаться фроловский самолет. Несмотря на свой страх, Степан, как заметил Женя, сажал машину хорошо, мягко, наверное, внутренне напрягаясь на этом последнем этапе ненавистного полета.

Вдруг все услышали где-то сзади треск ломающихся деревьев и врассыпную кинулись от курилки.

В ста метрах, плотно зацепившись за деревья, сидел, словно подраненный коршун с распростертыми крыльями, новенький «фарман».

Смешно и нелепо выглядело это огромное сооружение, так удобно обосновавшееся на ветках. Женя первым ринулся к самолету, из которого, дрожа отвисшей нижней челюстью, выглядывал бледный Фролов.

«Трус подлый, хорек вонючий, — мысленно начал ругаться Птухин, увидев, что с летчиком ничего не случилось, — загубил самую лучшую машину».

— Ты что, ладанку свою проглотил или забыл ее на земле вместе с мозгами? — со злостью зашипел он на Степана.

— Чего ты взбесился, я давно планирую с отказавшим мотором, высоты не хватило… что-то с самолетом случилось.

Только сейчас Женя обратил внимание, что на том месте, где находится нижний цилиндр мотора, зияла в капоте большая рваная дыра.

* * *

Уже в Ровно, когда единственный оставшийся в отряде самолет, так и не преодолев при взлете земное притяжение, подпрыгивая на кочках, остановился с отказавшим мотором, было принято решение вывести отряд на пополнение в тыл. Отдых длился недолго. На крымском направлении Юго-Западного фронта началось наступление Врангеля, и авиаотряд отправили в распоряжение 13-й армии.

С момента прибытия в Александрова отряд влился в центральную авиагруппу Ивана Ульяновича Павлова. С какой радостью встретились летчики 13-го Казанского, 3-го истребительного, 1-го артиллерийского и других отрядов! Словно близкие люди после долгой разлуки, обнимались неизвестно когда и на каких дорогах познакомившиеся, но породнившиеся в небе военлеты Воедило, Жемчужинов, Межераун, Петренко. Только мотористы — земные труженики стояли молча, глядя на это радостное проявление воздушного братства.

«Неужели и я когда-нибудь вот так же буду радоваться встречам с летчиками, садившимися со мной на одном аэродроме?» — думал Женя, с завистью глядя на шумную группу людей в летных шлемах.

«Буду, обязательно буду!»

Глава VI ЕГОРЬЕВСКАЯ «ТЕРКА»

С первых дней пребывания в отряде Женя пытливо расспрашивал летчиков о том, как выполнять взлет, какие движения рулями нужно делать на разворотах, куда смотреть и что делать на посадке. Длинными караульными ночами, чтобы не заснуть, он приспособился будоражить свое воображение тем, что, мысленно выполняя полет, одновременно играл роль ученика и инструктора.

И вот теперь сначала робко, потом все настойчивее Женя начал просить командира и комиссара научить его летать или отпустить в школу летчиков.

— Что ты, Птухин, у нас таких первоклассных мотористов раз, два и обчелся. Подожди, победим всю нечисть, тогда и решим, — пообещал однажды комиссар.

И Женя на время замолчал, понимая, что теперь уже ждать осталось немного.

Наступил день, когда короткой фразой «На фронте все спокойно» газета «Правда» закончила военные сообщения уходящего 1920 года. И моторист Птухин сел за очередной рапорт командованию.