Небо для смелых

…В ходе стремительного зимнего наступления по всему Южному фронту войска, громя Краснова, подошли к Северному Донцу. Рано начавшаяся оттепель теперь сковывала действия отряда. Только по утрам, осторожно обрубив ото льда лыжи, можно было вытащить самолет, оттереть образовавшуюся корку льда на фюзеляже и крыльях и сделать один-два вылета.

Женя знал, что сегодня его «ньюпор» никуда не полетит. Вчера во время посадки, попав в грязь, сломалась левая лыжа. Теперь его самолет стоял одной стороной на ящике вместо шасси, и накинутый чехол придавал ему сходство с бедствующим инвалидом русско-японской войны. Запасных лыж не было, ремонт предстоял большой. Женя обдумывал, как выйти из положения, когда услышал возглас: «Самолеты!»

С юга, четко подсвечиваемые солнцем, на малой высоте прямо на стоянку шли два самолета, в которых Женя без труда узнал «хевиленды», запомнившиеся ему по фотографиям английского трофейного журнала.

Инстинктивно Птухин бросился к самолету и прижался всем телом к фюзеляжу своего хромого «ньюпора». Взрыв, казалось, грохнул где-то у виска и настолько сильно, что Женя почувствовал, как медленно, но с силой его оторвали от самолета, повалили и покатили. Он попытался распластаться и вжаться в землю, мысленно не веря, что вот так просто могут убить.

Оглушенный, он не сразу сообразил, что противник улетел и суета, возникшая вокруг, вызвана горящим самолетом военлета Шувалова. Ничего не слыша, но понимая, что нужно сейчас делать, начал помогать отталкивать горящий «ньюпор» подальше от остальных.

— Помнишь, Женька, ты сожалел, что не успеешь понюхать пороху, а сейчас от такой понюшки долго чихать надо, — пошутил Пумпур, когда спало напряжение от налета. Но, увидев безучастное, бледное лицо друга, догадался о контузии.

Только через три дня стали проходить головные боли и шум, мешавший слышать.

Глава V ИМЕНЕМ СОВЕТСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

Бесславно для стран Антанты кончился 1918 год. Не оправдал надежды Краснов. Из семидесятитысячной армии едва осталось солдат, чтобы составить почетный эскорт навсегда уплывающему в Германию оскорбленному «полководцу». В начале марта 1919 года заседание генерального штаба союзных армий окончательно пришло к выводу, что «русский вопрос» в данной обстановке следует решать силами белогвардейцев под знаменами Колчака, Деникина и соседних «заинтересованных в возрождении России» государств.

В конце мая 1919 года почти вся Украина, Донбасс и Донецкая область были освобождены. Фронт, тонкой цепочкой окопов образованный четырьмя армиями в районе Таганрога, Новочеркасска, Ростова, был серьезной заботой молодого государства. Положение его ухудшалось с каждым днем. Армия Деникина перешла в наступление.

..Почти каждый день приходилось перебазировываться в глубь страны. Аэродром в Сватове. С тоской смотрел Женя на оборудованные мастерские, склады. Не верилось, что это тоже все надо бросить. Аэродром постоянно находился под угрозой нападения рейдирующей конницы противника. Трудно всем. Не выдерживают уже лошади. Просто удивительно, как все переносят люди. Отступающие давно приспособились двигаться только ночью: и безопаснее и легче после нестерпимой дневной духоты.

…Вечером, когда начали грузиться на подводы, стало: ясно, что старый запасной мотор, который Женя таскал до сих пор с собой в надежде отремонтировать при первой возможности, придется оставить. Да что мотор, командир приказал погрузить на две оставшиеся подводы больного моториста, штабные документы и немного горюче-смазочного, а остальное сложить в кучу и сжечь. Сжечь оборудование?!.. Для Жени это было святотатством — от отца жила, в нем эта добрая хозяйственная жилка. Птухин сложил запасные части на подводу и направился к ближайшей хате.

— Есть кто здесь? — крикнул Женя, постучав в дверь хаты, стены которой, сделанные из ивовых прутьев, торчали обнаженными ребрами из-за обвалившейся обмазки. Натужно скрипя, открылась перекосившаяся дверь, явив свету божьему хозяина, не менее древнего, чем хата. Стоя почти рядом, дед неизвестно для чего приложил ладонь к глазам, словно силился увидеть Птухина за версту.

— Вот, дед, революция доверяет тебе хранение народного добра, — показал жестом на подводу Птухин.

— Дай бог здоровья революции. Сохраню, сохраню. А то ведь лошаденки-то у меня, почитай, лет пятнадцать уже нет. Все на себе, на корове да на бабе. А ить что на корове, что на бабе много не напашешь, — обрадовано затараторил дед.

— Да нет, дед, подводу я возьму, а вот эти детали аэропланов ты сохрани.

— Вали все тут, никто не возьмет. — Дед безучастно посмотрел на птухинское богатство.

Вдвоем они все уложили в дальнем углу сарая. Женя набросал сверху соломы и, чтобы как-то сгладить разочарование деда, дал ему пачку махорки, безответственно пообещав при этом лошадь, когда вернутся назад.

Попрощавшись, уже выезжая со двора, Женя обернулся:

— Смотри, дед, именем Советской Республики тебе доверено хранить авиационное имущество.

* * *