Небесные мстители

Балезин усадил Званцева за деревянный стол, поставил перед ним котелок с кашей, кружку с чаем, положил на стол два куска хлеба и кусочек сала. По тому, как его подопечный быстро все одолел, Балезин понял, что тот был не просто, а очень даже голоден.

– Сколько же тебе годков-то? – спросил он.

– Двадцать восемь, товарищ полковник.

Балезин окинул взором его худое лицо, стрижку ежиком.

– У меня сын немного моложе тебя. Артиллерист, воюет. Сейчас в госпитале. – Неожиданно Балезин закашлялся.

Званцев с испугом посмотрел на него.

– Что с вами, товарищ полковник?

– Так, ничего. Редко, но бывает, – пояснил Балезин, отдышавшись. – В германскую хлебнул немного газу.

«Мой отец тоже в Первую мировую воевал», – хотел было сказать Игорь, но вовремя осекся.

Пора было начинать разговор по делу. Балезин уже успел побывать у командира полка, в котором служил Званцев. Поэтому он знал его биографию и учитывал хорошую характеристику, которую тот дал своему летчику.

– Ты был сбит в начале ноября и попал в концлагерь в Чехии, так? – спросил он.

– Так точно.

– Почему тебя перевели в другой лагерь, расположенный близ… как его там?

– Близ Хинтербрюля.

– Да-да, близ Хинтербрюля. Это ведь недалеко от Вены?

– В нескольких километрах.

– Ну и почему?

– Немцы среди пленных искали тех людей, которые имели хоть какое-то отношение к авиации. У них людей не хватает.

– А ты, помимо того, что летчик, имел отношение к авиации?

– Да, до войны я работал авиационным инженером.

– Почему ты решил, что на заводе в Хинтербрюле изготавливают реактивные самолеты?

– Потому что они были без винта.

– Ты видел это своими глазами?

– Так точно. Рабочие выкатывали самолеты из туннеля, сделанного в горе. Там сборочное производство.

Балезин налил себе чаю, отпил из кружки и сказал:

– Ну а теперь самое интересное. Как тебе все-таки удалось бежать?

– На заводе на положении заключенных были только русские и поляки. Чехи, венгры, итальянцы были свободными, с правом выхода за территорию. Среди них были те, кто входил в движение Сопротивления.

– Они раздобыли тебе самолет? Это за какие же такие заслуги? – В голосе Балезина появилась ирония.

– Самолет там был не один. Главный конструктор Хейнкель создал при заводе небольшой музей авиационной техники. Там стояли машины всех мастей, не только немецкие, созданные им, но и британские, американские, наши. Среди них «Як-3». На нем я и улетел.

Балезин снова отпил из кружки и пристально вгляделся в лицо человека, сидевшего напротив него. Званцев смолк, опустив голову.

– Люди из движения Сопротивления… они что, связаны с нами? – спросил полковник.

– Нет, с Лондоном.

– Тогда с чего вдруг они устроили тебе побег? За красивые глаза? Самолет-то надо подготовить, заправить.

Званцев ничего на это не ответил.

Балезин покачал головой и проговорил:

– Похоже, лейтенант, ты чего-то не договариваешь. Если будешь темнить, то разговор у нас на этом закончится.

Званцев поднял голову. Теперь уже он оценивающе смотрел на Балезина. Будь что будет, а деваться некуда, сказать придется.

– Товарищ полковник, если я скажу вам то, чего никому не говорил, то вы, скорее всего, отправите меня назад, в Смерш.

– Военная тайна или что-то личное?

– Личное. Мне помог бежать мой брат по отцу. Он состоит в движении Сопротивления.

Званцев выложил начистоту все, что было связано с Петром, с его приездом в СССР в мае 1938 года, когда он привез письмо от отца. Он не решился рассказать только о таинственном Юрии Арнольдовиче, о котором ему поведала мать. Да и о причине своего развода не счел нужным упоминать.

Сразу после окончания допроса Балезин зашел к Орлову и доложил ему результаты.

Командир отряда внимательно слушал, курил, понимающе кивал, потом сказал:

– Покойный Визе на допросах говорил, что точно не знает, где находятся заводы-изготовители. Однако упомянул, что «Хе-162» сначала приходили только из Германии, а потом, когда бомбардировки англо-американцев заметно усилились, стали поступать еще и из Австрии. Похоже, этот старший лейтенант говорит правду. В австрийском Хинтербрюле завод может существовать. Ну так что, Алексей Дмитриевич, звоним в Москву?

Разговор с Фитиным, как и накануне, был недолгим.

Орлов завершил его, положил трубку, устало посмотрел на Балезина и произнес:

– Теперь будем ждать гостей. Они появятся у нас завтра, в крайнем случае, через день. Я уже наметил основные ходы операции. Но бомбардировщиков у нас нет. Их применение надо согласовывать со штабом Семнадцатой воздушной армии. А это уже в компетенции Москвы.

Гости прибыли на следующий день под вечер. Один высокий, средних лет, в длинном кожаном плаще назвался представителем Ставки генералом Моховым. Другой был его полной противоположностью. Небольшого роста, в штатском, возраст под шестьдесят, бородка, одет в зимнее пальто и шапку. Видимо, в Москве было еще холодно.

– Гинер Леонид Михайлович, наркомат авиационной промышленности, – представился он.