Не злите добрую колдунью!

– Полагаю, Дюк нам демонстрирует, что очень хочет в мужскую купальню и переодеться в чистое. Не собираешься, сделать своего питомца счастливым? – Я покосилась на ведьмака. – Иначе он совсем опечалится и кого-нибудь сожрет.

– Теперь он больше похож на твоего питомца, – отказался он превращаться в банщика для монстра.

– Тогда я его упокою.

– Он нам нужен, чтобы открыть тайник, – напомнили мне.

– Значит, придется искупать, – вздохнула я и, пристегнув прищепкой к веревке последнюю вещь, спросила: – Отправил вчера свое письмо?

– Отправил.

– А в город зачем ходил?

Полагаю, Фентон заметил, как я подчеркнуто не смотрю в его сторону.

– Забрал у Дюпри гонорар. – Он вытащил из кармана кожаный кошель и протянул мне. – Твоя часть.

Глупо кривить физиономию, когда отдают деньги. Я забрала заработанные монеты и, ослабив завязку, посмотрела в кошель. Оказывается, рассматривать гонорар было страсть как приятно. Особенно когда он заработан в обход ковена и папане не достанется ни медяшки из этих денег.

В этот момент Йосик выскочил из зарослей лопухов и, мельтеша ножками, бросился догонять воробья. Он вообще любил погонять птиц.

О том, что погонять птиц любит и умертвие, мне было невдомек.

Увидев скачущий обед, а следом за ним конкурента, Дюк сорвался с места. Не выпуская из лап корзину, он бросился напролом через кусты. Видимо, опечаленный отсутствием чистых порток монстр перво-наперво решил пообедать.

– Фу! Стоять! Брось корзину! – выкрикнула я скороговоркой.

Внезапно прозвучал глухой удар, а следом раздался хруст. Нахмурившись, я подвинула ведьмака и выбралась из кустов. Мне открылась дивная картина, даже в книжках такого не видела, а потому не смогла бы представить и в хмельном бреду.

Сломанная корзина валялась на боку. Дюк вытянулся на пузе в грязной жиже. Руки были прижаты к бокам, голова вывернута, на вымазанной морде застыло выражение полного покоя и даже умиротворения. Зубы впивались в деревянную ножку оцепеневшего табуретопса.

– Умертвиям делают вставные челюсти? – зачарованно спросила я у ведьмака.

– Никогда о таком не слышал. – Судя по всему, он был впечатлен ничуть не меньше моего.

– Учитель! Ванная комната скрипит от чистоты! – Из-за угла дома возник бодренький Нильс, даже успевший переодеться. При виде монстра, грызущего ножку табуретки, он замер и, не поднимая глаз, пробормотал:

– Мебель они тоже едят?

– У него зачесались зубы, – с иронией ответила я. – Давай устроим банный день, Нильс?

– Вы не заставите меня мыть умертвие! – мгновенно догадался он, кого именно следовало хорошенько поскрести щеткой с мылом. – Хотите, еще раз помою ванну? Или лучше поесть приготовлю! Рыбка из тазика очень хочет попасть в котелок… Что угодно, только не мыть монстра.

– Он смердит и грязный, а я не могу его мыть, – пожала плечами.

– Почему?

– Что непонятного? Я девочка, – указала пальцем на себя, а потом показала на Дюка, – он мальчик.

– Он умертвие! – с отчаянием воскликнул Нильс. – Которое зачем-то жрет табурет.

– Умертвие мужского пола, решившее слопать табурет, а не нас, – со значением поправила я.

– А верховный? – с надеждой на спасение обратился он к ведьмаку, все еще не осознавая тот факт, что в нашей маленькой общине самый младший житель – существо бесправное.

– Нет, – в обычной манере коротко отказался Фентон.

– Но если монстр меня прикончит?! Как я объясню маме, что меня сожрали? Она же взбесится! – не найдя других аргументов, выпалил школяр.

– Он уже табуреткой наелся, – уверила я, не уточняя, что Дюк, похоже, привык к нашим запахам и начал воспринимать частью стаи. И вожаком, судя по всему, признал меня. Даже не знаю, радоваться или что?

– Мне его правда мыльцем тереть? – охнул Нильс, когда мы с ведьмаком слаженно потянулись из огорода к дому. – Это угнетение чародея чародеем! Дедовщина! Я пожалуюсь в магический совет!

– Обязательно пожалуйся. Отказывать себе в жалобе на жестокого учителя вредно для здоровья, – согласилась я, на цыпочках вышагивая по мокрой глинистой земле. – Только сначала помой умертвие.

– Ты, главное, рядом с ним не делай резких движений, – бросил Фентон, поравнявшись с ним.

– И вообще, Нильс, знающие люди говорят, что тяжело в учении – легко в бою, – подбодрила я, мимоходом похлопав его по крепкому плечу.

– У них просто были другие наставники… – глядя на Дюка, упавшим голосом пробурчал школяр.

Следующий час, сидя за кухонным столом в полной преподавательской гармонии, из окна мы с Фентоном следили за купанием, попивали крепкий до горечи чай и закусывали остывшими гренками. Мытье проходило энергично, в несколько актов. Смотреть не пересмотреть!

Раздетый до пояса Дюк то и дело сбегал и, мелькая ребристым торсом и намыленной башкой, носился по грядкам за добычей: воробьями, воронами. Один раз зачем-то кинулся за бабочкой.

Размахивая мочалкой и оглашая окрестности бранью, Нильс бросался в погоню. За ним скакал покусанный Йося. И каждый раунд сумасшедших банных ловитков был хорош по-своему. Настоящая драма, комедия и история о борьбе добра со злом на одном огороде.