Не жизнь, а роман!

После того, как он отвёз её на вручённые ему в дар земли, она через год сбежала от него. Рутгер надеялся, что её в лесу кто-нибудь прикончил и съел, тогда он смог бы снова жениться хотя бы для того, чтобы получить наследника. Вот на этом моменте Дидье, рассказывающий о Рутгере, смущался, так как говорил то, что считал правильным, но по факту его товарищ не собирался вообще больше жениться и дети ему были не нужны.

Лучше понимая причины озлобленности одного из капитанов Бертрана, Катерина перестала остро реагировать на его свирепые взгляды, демонстративные плевки и едкие словечки. Она даже собиралась с духом, чтобы как-нибудь наладить с ним отношения. Он — один из главных людей, кто защищает замок, он наставник Леона и он же товарищ мужа.

Не хочется жить рядом с неприятным человеком, но деваться им обоим некуда, так что придётся разобраться в его чувствах и найти подход.

А Бертран всю дорогу чуть ли не облизывал взглядом жену, с нетерпением дожидаясь ночёвок и возможности уединиться с нею. Он и сам не понял, как так вышло, что за всё время у него не было другой женщины. На корабле, само собой, не было возможности, а когда приставали к берегу, то было полно забот и волнений, а стоило перевести дух и решить приглядеть для себя симпатичную деву, то мешало чувство брезгливости. В порту кого-то брать было противно, а в городе женщины кутались в кучу тряпья, и кроме выставленного на всеобщее обозрение овала лица, ничто не радовало глаз, да ещё запах отталкивал. Можно было бы поискать и выбрать для себя чью-то чистенькую дочку, но жаль было тратить на неё времени, а там вскоре снова в путь. Вот так и вышло, что он соблюл себя в духовной чистоте, и с Катрин за его подвиг причитается!

Глава 17 Депрессия

Катя смеялась, радовалась, что тревоги за успех предприятия и жизнь Бертрана позади, по ночам она наслаждалась его страстью, а днём купалась в его внимании. Добравшись до замка, она по инерции ещё смотрела на всё живым взглядом, но вскоре мысли о том, что её собственная ситуация остаётся неизменной и надежда на встречу с детьми эфемерна, вновь захватывали. Тоска, ничем не сдерживаемая, захватила с такой силой, что всё потеряло смысл. Если она не может вернуться, то имеет ли право устраивать свою жизнь здесь, когда её дети остались практически одни? Как она может тут жить, радоваться, когда мальчики там…

Никакие внутренние уговоры, навеянные инстинктом самосохранения, больше не помогали. Катина деятельность замедлялась, она всё чаще вставала возле какого-нибудь окна и бездумно смотрела вдаль, не понимая, ради чего она каждый день встаёт, что — то делает, старается. Нахлынуло желание умереть и покончить с бестолковой суетой под названием «выживание и обустройство».

Бертран не мог нарадоваться на то, как управились без него Катрин и Леон. Жена умело вела хозяйство, сын доказал, что достоин и готов быть рыцарем. Впереди у них всех только хорошее — и вдруг Катрин захандрила. Тётя Люси встревожено выпытывала, не обидел ли он её, но у Бертрана у самого сердце разрывалось, думая о том, что жена гаснет у него на глазах.

К осени она собрала товар для торгового каравана, вручила карту и слегла. Несколько дней к ней ходили Люси, Леон, Берт, даже отец Жюль, пытаясь понять, что у неё болит, или произнести обличительную речь о женской лени и коварстве, но Катрин словно бы засыпала.

Однажды Берт схватил её за плечи и затряс как куклу, рыча ей в лицо, чтобы она сказала, что болит.

— Душа, — едва слышно всхлипнула она.

— Душа? — задумчиво переспросил он, а потом как рявкнет: — Душа?!

И совершенно неожиданно залепил ей увесистую оплеуху!

— Марш на кухню, иди, ощипи птиц! Хватит бока отлёживать!

Катерина обалдело уставилась на него и, сжав кулаки, кинулась навстречу.

— Не смей меня бить! — осыпая его ударами, норовя расцарапать, добраться до глаз, раз за разом она накидывалась на него, повторяя одно и то же: — Не смей! Никогда!

Бертран защищался, отцеплял от себя её скрюченные пальцы, пытался обхватить её, но жена не сдавалась. Вскоре она выдохлась и он, чуть оттолкнув её от себя, глухо произнёс:

— Когда юноши впервые видят распоротые животы или оторванные головы, то некоторые не хотят больше жить в нашем жестоком мире. Лучший способ вернуть их к нам, это труд. Если ты, Катрин, не желаешь позаботиться о себе, то я заставлю тебя это сделать. Иди на кухню и займись делом, а пока работаешь, подумай о том, что будет с твоими милыми девочками, о которых ты так пеклась всё это время. Они мне не нужны. Кто будет подкармливать деревенскую малышню, что стрижёт тебе перья для подушек? Ты их за работу кормишь как на убой, так знай, работу они продолжат, но тратить свои припасы на них я не намерен, и столько баб мне в замке не нужно! — зло закончил он и вышел, громко хлопнув дверью.