Не жалею, не зову, не плачу...

Сильно мне помог совет Лили вести дневник, я теперь знал, ничто у меня не пропадёт, ни хорошее, ни плохое. Сижу, мне муторно, тоска, что делать? Раскрываю тетрадку в клетку, ставлю число и пишу. Отметки записываю, «отлично» по анатомии, новый предмет в 8-от классе. Пишу кратко, оставляю приметы времени и нашей скромной, еле живой жизни. На самом деле всё было сложнее, романтичнее, и драматичнее. Я помню гораздо больше, чем передаю в скупых строчках.

«15 января 1943 года. Сегодня снег. Морозно. В школе был митинг, выступала Валя Панфилова, дважды орденоносец. Рассказывала о смерти отца под Москвой. Находилась на боевом посту, привезли раненого, перевязывая его, услышала, что тяжело ранен генерал-майор Панфилов. Валя срочно добралась до того места, где находился отец. Он уже был мёртв, рана в грудь. Он лежал в чистой крестьянской избе на столе, с какой-то радушной улыбкой на лице. Рассказывает она тихим ровным голосом, в зале тишина, много учащихся, собралась вся школа. На сцене знамёна, президиум, Валя. Она черноволосая, черноглазая, не очень красивая, серьёзная, в зелёной гимнастёрке. Вся обстановка производит хорошее впечатление, особенно если учесть, что два урока нашей смены уже прошли». Вот такая запись, одна из первых в моём дневнике. Тут тебе и трагедия, и юмор, и пафос, и обыкновенное сачкование. Надо было мне записать имена тех, кто сидел в президиуме — не сообразил, не было навыка исторического повествователя.

«1 февраля. В школе появились обеды, никто не ест, стесняются. Поварихи приглашают». Можно сделать вывод — мы голодные, но гордые.

«4 февраля. Вчера получил «отлично» по истории, а сегодня по киргизскому. В столовой уже многие жрут, не стесняясь».

«10 февраля. Сегодня с мамой продали корову за 11 тысяч и 3 куска сала».

Корову продали — большая утрата. Во все худые времена без отца и без деда — кусок хлеба, чашка молока, и можно жить. Мы млекопитающиеся, но корову надо кормить и платить за неё налог, а платить нечем, пришлось продать и перейти на воду. Мать устроилась на швейную фабрику шинели шить и другое обмундирование. На столе у нас только свёкла и кукуруза. Вся Ленинградская была засажена кукурузой, оставлена была только узенькая полоска посреди улицы для проезда телеги. На каждом чердаке сушились гирлянды початков. Из кукурузы делали до десятка блюд, самые ходовые — каша или мамалыга, затем мамалыга с тыквой, мамалыга с сахарной свёклой, початки, сваренные целиком в солёной воде. Но всё это лёгкая еда, живот набьёшь, а есть всё равно хочется. Квартиранты от нас уехали, слишком далеко мы живём. Остались мы без лошади, без коровы, без квартирантов, без деда Лейбы, и от отца вдобавок ничего нет.

«1 апреля. День моего рождения. Лиля подарила открытку с цветами и хорошей надписью. Буду хранить вечно. Ходили в «Ала-Тоо». Когда погас свет, я хотел взять её за руку, но не смог. Теперь меня это будет преследовать. Когда смогу?»

«6 апреля. На военном деле стреляли из малокалиберной винтовки. Мы с Геной Пончиком выбили на «отлично», за что получили сразу по два обеда. Новый военрук перед строем вынес нам благодарность. Мы ответили: «Служим Советскому Союзу!»

У Гены Пончика погиб на фронте брат, пришла похоронная. Я его брата помню. Мы учились в 6-м классе, а он заканчивал 10-й, высокий такой юноша. Мы знали всех ребят из десятого, как зовут каждого, чем он знаменит, легенды о них передавали, в чём один отличился, в чём другой. Мы их любили, короче говоря, хотели быть на них похожими. Помню двух друзей — Мельникова и Белковского, один мощный такой, похожий на Чкалова, ходил в аэроклуб и уже прыгал с парашютом, второй — тонкий и стройный, был приглашён из нашего драмкружка в театр Крупской на главную роль. Смелые были ребята, надёжные, значкисты ГТО и ПВХО. Таким был и брат Гены Анфилофьева. И вот он погиб от пули фашиста. Наш Пончик, всегда добродушный, кругленький, пухленький, от этого и кличка, пришёл в школу неузнаваемо злой, с красными глазами и набросился на Пуциковичей — не было бы евреев, не было бы проклятой войны.

Жизнь становилась вообще всё хуже. Победа под Сталинградом обещала конец войне, но, увы, жрать было нечего, надежд никаких, а тут ещё появилась в городе банда «Чёрная кошка», ходить ночью из школы было страшно. Я мечтал о каких-то крутых переменах, чтобы бомба, что ли, упала на наш город, чтобы всех образумить, или китайцы на нас напали, больше некому, от всех других мы слишком далеко живём.