Не только память

Возьмем коррозию, коррозию металлов, ржавчину. У нас, да и во всем мире она страшный враг машин, металлических конструкций, всего сделанного из металла. А в условиях Бирмы эта проблема актуальна вдвойне. При здешней температуре и влажности металлы часто живут вдвое, втрое меньше, чем в умеренном поясе. Моя узкая специальность дома — борьба с коррозией при помощи гальванопокрытий. И вот здесь, — Кругликов обвел рукой лабораторию, — учусь сам, изучаю врага, пытаюсь бороться с ним. Мы дома, в Советском Союзе, добились неплохих результатов, а вот в Бирме гальванопокрытия практически неизвестны. И вот почему. В США и Европе гальванопокрытия употребляют для защиты металлов от коррозии довольно широко, но патенты на эти методы закуплены несколькими крупными фирмами» которым нет никакого смысла расставаться с производственными секретами. Бирме остается выбор между Сциллой: и Харибдой — или плати большие деньги за готовый состав, или борись с коррозией, как хочешь, дедовскими методами.

Кругликов достал из ящика картон с наклеенными металлическими пластинками. Некоторые проржавели до черноты, другие пошли рыжими пятнами. Но пара пластинок сверкала точно маленькие зеркальца.

— Видите преимущества нашего метода. Ведь здесь даже хромированные пластинки ржавеют довольно быстро., не говоря уже о незащищенных или покрашенных. А вот гальванопокрытия, — он показал на зеркальца, — держатся Разве не убедительно? Об этом я и буду сегодня говорить.

Кругликов помолчал немного, а потом добавил:

— И все-таки в принципе интереснее выступление У Хла Мьинта. Вот она, молодая бирманская наука.

— Не согласен, — сказал У Хла Мьинт. — У вас и знаний больше, и результаты довольно внушительны. А я только начинаю. Если удастся внедрить на бирманских заводах мои фильтры — тогда считайте, что я не зря поработал…

Вечером я приехал в университет, где проходила конференция. Шел доклад Кругликова. В первых рядах сидел солидный народ — деканы факультетов, профессора, преподаватели. Дальше — ни одного свободного места — студенты. Скуластые, крепкие ребята и хрупкие, вот-вот переломятся, девушки с белыми цветами в волосах, с аккуратными тетрадками на коленях. Бирманцы в длинных лоунджи, сикхи в безупречно уложенных чалмах, большеглазые шаны, карены…

Кругликов вышел к доске (ну и жарко же ему в костюме и галстуке), взял палочку мела и начал говорить:

— Ladies and gentlemen! The theme of my report… (Дамы и господа! Тема моего доклада…)

В аудитории наступила тишина. Доклад читал советский ученый.

НАЧАЛО ПУТИ

Зимнее утро было почти прохладным. На безлюдном шоссе спали собаки — асфальт дольше сохраняет дневное тепло. Легкий, сухой туман прикрывал кисеей громадный конус Шведагона, самой большой пагоды в Бирме и во всем мире. Шведагон так издалека виден, так величествен и красив, что Бирму давно уже называют Страной, золотых пагод. И по сей день туристы, приезжающие сюда в погоне за экзотикой, выносят это имя в заголовки путевых записок. Название не совсем соответствует действительности. Золотых пагод в Бирме, в стране, где пагод невероятное множество, — единицы. Может, в Рангуне полдюжины да по одной, по две в нескольких других больших городах. Обычно пагоды белые.

У нас бытует представление о пагоде, пришедшее из Китая, о пагоде, внутри которой находятся священные статуи и происходят моления. В Бирме пагода подобна египетской пирамиде — войти в нее нельзя, она не имеет внутреннего помещения, это конус из кирпичей. Внутри замурована шкатулка с драгоценностями или реликвиями; например, в пагоде Шведагон хранится, по преданию, несколько волос Будды. А венчает пагоду тхи (по-бирмански «зонт») — ажурный металлический конус, увешанный колокольчиками. В нем тоже иногда находятся драгоценности.

Шведагон — самая большая, самая известная пагода в Бирме. Ее высота — сто с лишним метров, а так как она стоит на холме, на самой высокой точке Рангуна, то кажется еще больше. Пагода окружена широкой платформой, на которой толпятся десятки пагод и пагодок, навесы для отдыха паломников, статуи чинте — мифических львов. На Этой платформе молятся, здесь проходят религиозные церемонии, а иногда и демонстрации.

На платформу Шведагона ведут четыре входа — четыре длинные лестницы. По обеим сторонам их — десятки Лавок и лавочек. Тут продают цветы, статуэтки, четки, книги, игрушки и снова цветы. Цветы в Бирме можно видеть не только на клумбах, в горшках и вазах: девушки «вплетают их в волосы, шоферы вешают маленькие гирлянды на ветровое стекло, в пагоды цветы несут как самое ценное подношение божеству. И бирманская природа щедро покровительствует людям. Ну где еще деревья цветут так ярко, так густо, что не видно листьев, а лепестки, осыпаясь, превращают улицы в разноцветные ковры?