Не так страшен черт

После третьего звонка телефон умолк – Сергей наконец догадался снять трубку. Я достал из кармана контроллер, оставленный Гамигином, и включил систему проверки. Если верить показаниям регистрирующего устройства, никакой подслушивающей аппаратуры у меня в кабинете не было – райского «клопа», сидевшего в телефонном шнуре, уничтожил в мое отсутствие детектив Гамигин.

– Это вас, – сказал, заглянув в открытую дверь кабинета, Сергей. – Детектив Гамигин.

– Переключи на мой аппарат, – сказал я Сергею. И крикнул, едва он только скрылся из виду: – Дверь закрой!

Сергей вернулся, хлопнул дверью, и спустя пару секунд я мог уже слышать в трубке телефона голос детектива Гамигина.

– Какие новости, Анс? – спросил я.

– Нам удалось идентифицировать тело Ястребова как Ника Соколовского, – ответил Гамигин.

– Я бы поспорил с тем, кто стал бы уверять меня, что на фотографии, которую ты мне показывал, был изображен Соколовский, – с сомнением заметил я.

– В том, что Семен Ястребов – это не кто иной, как Ник Соколовский, у нас нет никаких сомнений, – ответил Гамигин. – А то, что на фотографии изображен совсем другой человек, объясняется тем, что Соколовский изменил внешность.

– Не думал, что это можно сделать всего за несколько дней.

– Ты никогда не слышал о нейропластике?

– Нет, – вынужден был признаться я. – Наверное, потому, что у меня самого никогда не возникало желания сделать свой нос на полсантиметра короче или изменить разрез глаз.

– К несчастью, природа далеко не всех наделяет такой же идеальной внешностью, как у тебя, – с усмешкой заметил черт. – Для корректировки дефектов внешности на Земле используется пластическая хирургия. У нас в Аду с этой же целью прибегают к услугам врачей-нейропластиков. Это люди, наделенные экстрасенсорными способностями. Используя свое биополе, они производят точечное воздействие на клеточном уровне, в результате которого подавляется или же, наоборот, активизируется деятельность пигментных клеток, изменяется структура хрящевых тканей и даже частично видоизменяется костный скелет лица. Обычно достаточно одного сеанса у врача-нейропластика, чтобы внести во внешность пациента требуемые изменения. Для того же, чтобы кардинально изменить внешность, как это произошло в случае с Соколовским, требуется три-четыре сеанса, проводимых с разрывом в один день. Нам уже удалось отыскать врача, который занимался корректировкой внешности человека, обратившегося к нему под именем Семена Ястребова, и он опознал как труп, так и фотографию Соколовского, которую мы ему показали.

– Выходит, Соколовский мертв?

Вопрос этот можно было и не задавать – и без того все было ясно. Но мне хотелось услышать четкий и ясный ответ на него. Наверное, потому, что я осознавал, какими серьезными последствиями чреват для меня подобный поворот событий.

– К сожалению, это так, – вздохнув, ответил детектив Гамигин.

Я озадаченно прикусил нижнюю губу. Смерть Соколовского требовала от меня срочной корректировки моих собственных планов.

– Подозреваемых в убийстве, как я полагаю, по-прежнему нет?

– Увы.

– А работа Соколовского?

– Мы нашли только тело, – ответил Гамигин. – Оно было обнаружено в том же номере гостиницы «Розенкранц», который снимал Соколовский-Ястребов до того, как умер. Все это время номер, как мы полагали, простоял пустым. Он был опечатан Службой расследований, и вскрыли его только после того, как горничная, убиравшая на этаже, пожаловалась, что из-за закрытой двери доносится неприятный запах. Детективы, вскрывшие номер, обнаружили на кровати уже начавшее разлагаться мертвое тело. Повторный обыск гостиничного номера, в котором был обнаружен труп, проведенный самым тщательным образом, не дал никаких результатов. Как и в прошлый раз, не было обнаружено ни бумаг, ни мини-дисков, ни каких-либо других носителей информации.

Ответ был четким и ясным, не содержащим в себе каких-либо замечаний или даже отдельных слов, требующих дополнительного толкования. И все же я счел нужным еще раз спросить Гамигина:

– Ты уверен в том, что материалы работ Соколовского не обнаружены?

– Ты по-прежнему не доверяешь мне?

– Лично тебе, Анс, я, не задумываясь, доверил бы свою жизнь. Но ты ведь сам говорил, что возможна такая ситуация, в которой ты будешь вынужден поступать не так, как считаешь нужным.

– Я так говорил? – удивленно переспросил Гамигин.

– Может быть, не совсем так, – ответил я. – Но именно так я тебя понял. Поэтому если ты сейчас не можешь сказать мне всей правды, то лучше просто промолчи.

Ответ Гамигина последовал тут же, без какой-либо паузы или даже незначительной заминки.

– Я не имею ни малейшего представления о том, где находятся материалы работы Соколовского, – сказал он. – Точно так же я абсолютно уверен, что это не известно никому в нашей Службе.

– Но не могли же они пропасть бесследно?

– Если только сам Соколовский не счел нужным уничтожить их. То, что он решил изменить внешность, свидетельствует, что он от кого-то скрывался.

– Ему было кого опасаться. И похоже, что теперь все, кому был нужен Соколовский, считают, что по его счетам должен отвечать я…