Не судьба

Я попрощался, подумав, что она права, надо не только и не столько полагаться на Олю, да солнышко молодец и много чего разыщет, но делать еще и самому. Я ведь так толком и ничего не узнал о смерти Артура, пытался и быстро бросил. Надо снова пробовать.

Я потоптался на месте, обдумывая новый план, а затем зашел в культтовары, а оттуда, несколько озадаченный стоимостью, в прокат. Там взял на месяц «Киев-30» — всего-то за рубль двадцать в месяц, а вечером показал его, вместе с квитанцией, Ольге. Та взвесила на руке кроху, недоверчиво взглянула в глазок камеры. Посмотрела на меня.

— Вот твое новое оборудование для работы в полевых условиях. Советский аппарат для шпионов, рекомендую. Есть вспышка и выдержка, экспозиции нет, высчитывай по таблице, но лучше ставь на один к тридцати, чтоб не затемнить — если без вспышки и в полутемном помещении. Если со вспышкой, она мощная, ставь на максимум. Пленку купил в культтоварах, вот тебе две кассеты сто двадцать пять ИСО, как раз для съемки документов. Будет слишком затемнено, куплю двести пятьдесят. Да, в кассете двадцать пять кадров, а не тридцать шесть, как обычно. И в конце назад пленка не перематывается, не старайся.

Оля долго молчала, разглядывая то меня, то лежащий перед ней крохотный, размером в два пальца, фотоаппарат. Взяла его в руки, повертела, положила на место, осторожно, будто заминированный. Снова взглянула на меня. Наконец, произнесла тихо:

— Зая, ты все это… серьезно?

— Солнце, а как ты думаешь? Конечно. Ты же просила.

— Но я… я даже…

— Хотела просто проверить? — она не ответила. Молчала. — Как когда мы в ограбление банка играли.

— Нет, — наконец произнесла. Голос вышел чужим, сдавленным. — нет, даже не думала. Просто ты так вдруг засуетился, так быстро все нашел. Я даже не знаю, что сказать. Сроду никогда не фотографировала, вот еще.

— Я тебя научу, меня в кружке учили. С той поры у меня остался ФЭД… вернее, у отца остался. Я не взял с собой, почему-то. Неважно. Буду учить. Сперва как пленку заряжать, потом, как снимать. Эти две кассеты, мы их на уроки потратим, потом…

Оля немного пришла в себя. Обрела уверенность, так свойственную ей в подобные минуты. Выдохнула и снова взяла камеру в руки. Я отщелкнул затвор, она чуть не выронила «Киев».

— Все просто, — я взял камеру. — Смотришь в глазок, выставляешь диафрагму и объектив и снимаешь. Объектив на минимум, снимать тебе надо с пятидесяти сантиметров. Вот так, — затвор щелкнул. — Очень просто. Качество пленки вполне достаточное, чтоб прочесть снятое.

— Наверное, мы с ума сошли, — произнесла она, взяв фотоаппарат в руки. — А как печатать снимки, самим?

— А зачем? Так и останутся на микропленке. Если надо — отпечатаем, но хранить удобнее именно так. Проявлю я сам, в ванной, дело нехитрое.

— Наверное, — она не знала что сказать, снова взяла камеру. Подняла глаза. Я заметил знакомый блеск. — Я попробую. Правда.

Глава 16

Я говорил, что события, начавшиеся летом, накрыли нас, не давая передышки ни на один день. Все лето мы готовились к чему-то. Больше того, начинало казаться, что и сами мы подладившись под новую скорость проматывания времени — от одной недели до другой, казалось, проходило всего несколько мгновений — сами ускоряем его, не в силах дождаться будущего дня. Будто он, этот день, мог поведать что-то важное, открыть некую тайну.

Первое время Оля привыкала к необычному фотоаппарату. Снимала меня, обстановку дома, пыталась и Михалыча, но тот тут же открестился. Я стал объяснять, что это не просто так. Он передернул плечами, усмехнувшись:

— Что, бросили играться в грабителей, всерьез начали?

— Воистину так.

— Тогда без меня. Я вижу, Ольга вон как настропалилась, будто печет в ней что. Если серьезно хотите какую аферу провернуть, так вообще не приставайте. И я не буду показания давать, и вы без лишнего свидетеля обвинения обойтись можете.

Я так и не понял, всерьез он или шутит. Но Михалыч действительно старался не показываться лишний раз, когда мы занимались азами фотографии, быстро уходил либо в свою комнату, либо к телевизору, включал его погромче и выискивал из пяти каналов, имеющихся в его распоряжении, тот, где бы передавали новости или какую-нибудь аналитику. Больше всего он прислушивался к событиям в Армении и Азербайджане. Производство в обеих республиках оказалось парализовано, как и дороги, ведущие из одной в другую. Все более и более многочисленные митингующие выдвигали самые радикальные требования, и все чаще депутаты к ним прислушивались.