(Не)рабыня для Шейха ада

– Зачем она тебе? – вскинул брови Арман. – Она – игрушка Повелителя, его подарок, так что ты не раскрывай рот на то, что тебе не принадлежит и вряд ли будет, – кентавр перевел дух и приказным тоном потребовал: – Отведи меня к древу.

– Командовать будешь у себя во дворце, – сказал сатир и осекся. Его глаза загорелись желтыми бликами, в точности как у дикого зверя, и в них Арман увидел догадку. Сатир пружинистой поступью обошел кентавра и снова втянул воздух. А потом громко засмеялся.

– А ты не такой уж и простой кентавр, – сквозь смех проговорил сатир. – Трахал, что ли, рабыню Шейха? – и снова ночной лес пронзил раскатистый смех сатира.

– Следи за своим языком, грязное лесное отродье! – вырвался рык из груди кентавра.

– Это ты следи за языком, – тут же парировал сатир, – это тебе нужна моя помощь, это твоей спутнице плохо.

– Просто отведи меня к древу, – прошипел кентавр.

Он чувствовал, что нужно поторопиться, ведь Халисе с каждой минутой становилось все хуже, потому как токи ее жизни становились слабее, об этом можно было судить не только по бледной коже, но и по грудной клетке, что еле заметно поднималась под черной россыпью волос.

– А что с Хельгой? – не унимался сатир, все больше раздражая Армана, словно специально выводя из себя.

– Я думаю, тебе больше не удастся поласкаться с нимфой, – сказал кентавр и с наслаждением пронаблюдал за произведенным эффектом.

Лицо Фирса вытянулось, и на нем застыла маска смятения.

– Шейх сделал ее своей игбал.

Это было для сатира словно удар под дых, его лицо исказилось словно от пощечины.

– А просто так игбал рабыни не становится, ты же понимаешь это?

Еще одна пощечина на расстоянии исказила лицо парня. Он на несколько минут задумался, размышляя над сказанными словами.

– Ты, видимо, ошибся, кентавр, – бесцветным голосом проговорил Фирс, развернулся спиной к собеседнику и быстрым шагом направился в чащу леса. – Пошли, – коротко бросил он через плечо.

Кентавр усмехнулся. Вот что делают женские особи с такими мужчинами – превращают их в зависимых существ.

Фирс неожиданно остановился, и Арман чуть не сшиб его с ног.

– Когда снова привезут Хельгу? – прозвучал вопрос, в котором слышалась надежда.

– Теперь я не вхож в свиту Шейха, как ты мог заметить, – прямо сказал Арман, – и сказать точно тебе ничего не могу.

Сатир снова зашагал вперед.

– Мне нужно ее увидеть, – проговорил он на ходу.

– Как я тебе уже сказал, теперь Повелитель вряд ли отпустит ее одну в лес, – кентавр многозначительно посмотрел на сатира, – так что гряз… – он запнулся на полуслове, – так что, сатир, теперь тебе развлекаться придется только с местными дриадами, а Хельга, отныне полностью во власти Шейха.

С каждым произнесенным словом Арман видел, как напрягаются плечи Фирса, как мышцы, что перекатывались от каждого его шага, будто наливаются силой, становятся бугристыми и распирают тонкую кожу.

– Мне нужно увидеться с ней, – полурык, полушипение донеслось до ушей Армана.

– Сатир, долго еще?

Как только Арман произнес эти слова, словно по мановению волшебной палочки, перед ним выросло оно, древо жизни. Конечно же, Арман никогда бы не подумал, что оно выглядит именно так. Хельгу они всегда оставляли на алтаре из моховой подстилки на корневищах огромного раскидистого дерева, и оно как раз-таки очень походило на исцеляющее древо. А здесь выжженная молнией старая коряга, посреди которой была огромная расщелина, совсем не подходящая для возрождения к жизни, но мягкий желтоватый свет, что теплым облаком окутывал его крону, придавал ей загадочный вид.

– Это древо? – решил все-таки уточнить Арман.

Фирс посмотрел на него и вздернул брови.

– Да, – коротко ответил он, но в глазах застыла недосказанность.

– Что? Говори, – Арман не мог уже смотреть на то, как мучается Халиса.

– Ты должен знать, что древо это создано матерью-богиней лесов и помогает оно восстанавливать силы и дух нимфам и дриадам, но может сделать исключение и помочь лесным обитателям. Кто она? – он кивнул на Халису.

– Хадин Шейха, – коротко ответил Арман.

– Я предупреждаю, а ты делаешь выводы. Она может и не выдержать, если слаба духом, и за это древо может забрать ее жизнь. Так как она сейчас пребывает без памяти, это решение в твоих руках, но, – он взглянул исподлобья, – ей терять нечего, она все равно долго не протянет.