(Не)рабыня для Шейха ада

Этого Хамасу вполне хватило, чтобы одним рывком стащить жену на пол и, намотав на руку волосы, взреветь диким зверем. Но когда затуманенный бешенством взгляд скользнул по дриаде, что лежала на постели без движения, он забыл о Халисе.

– Dούλος [дулос] (слуга)! – взрывает звериный рев гаремную тишину. С глаз, словно шоры, спадает пелена, и Хамас, поднимая с колен жену, смотрит ей в глаза. – Если она умрет, ты последуешь в Тартар. Для таких, как ты, там всегда найдется место, – он шипел ей в лицо, выплевывая весь страх за нимфу, что сейчас зарождался в нем.

– Господин, – Халифа стояла на пороге вся растрепанная и взволнованная, – что с Хельгой?

Она, склонив голову и спину, прошла мимо Хамаса, неотрывно глядя исподлобья на свою воспитанницу.

– Я не знаю! – грудной рык вырвался из него.

В комнату вбежали слуги. Склонили головы.

– Да, господин.

– В темницу, – он оттолкнул от себя Халису.

Она будто превратилась в изваяние, ни одна мышца на лице не дернулась, когда ее, с двух сторон взяв под руки, вывели из комнаты.

– Что с ней? – повернув лицо к Халифе, спросил мужчина.

– Яд, – женщина провела рукой по щеке, на которой стали проявляться красно-фиолетовые подтеки. – Нужно противоядие, либо смерть.

– Ну, так что ты стоишь, Халифа?! – Шейх бушевал, гнев внутри разрастался огненным шаром, готовым все сокрушить на своем пути.

Кальфе, развернувшись на месте, выскочила из комнаты, словно ошпаренная, а мужчина так и остался стоять недвижимо, лишь вглядываясь в меняющее цвет лицо девушки.

Рабыня вернулась мгновенно. Хадия следовала за ней.

– Мне кажется, что с каждым мигом ей все хуже и хуже, – прокомментировал мужчина состояние Хельги.

– Господин, – спокойный голос Хадии заставил Хамаса взглянуть на нее. – Все будет хорошо.

Эти три слова вселили в мужчину надежду, с такой уверенность проговорила их кальфа.

– Вы бы вышли отсюда, – добавила она.

И Хамас послушал ее. Он попятился назад и вышел за дверь.

«Вот как странно получается», – думал мужчина, а мимо него в комнату прошмыгнули две юных джарийи²³. Хамас даже не глянул на них. Он вспомнил тот день, когда наказывал Хельгу в мечети. Ему на тот момент было не до того, чтобы рассматривать, как и куда он бьет, только оскалившаяся морда минотавра застыла перед глазами. Почему же он сразу не разглядел в ней ту, что так будоражила сейчас его кровь и сердце, что ноет под ребрами, подавая признаки жизни? Хамас уже и думать забыл, что может чувствовать. Сам того не замечая, Шейх пришел в тронный зал. Матери не было, хотя она любит здесь устраивать переговоры с его визирями.

– Ибаадат! – позвал он слугу к себе. – Собери всех визирей и позови Армана.

Слуга удалился из зала.

Охрана, ему нужна охрана. Наказание для сына нужно еще определить. Именно сыном он считал Армана, вымеска кентавра и человека. Хамас его забрал себе, когда мать, не зная, что с ним делать, отдала его Шейху, а он пожалел его, ребенка, и вырастил возле себя, надеясь в будущем на отдачу. И он ее получал. Злость. В Хамасе закипала лютая ярость.

– Кызлар-ага²⁴! – позвал евнуха Хамас.

Слуга появился, словно сотканный из воздуха, заняв места позади хозяина.

– Мне нужна охрана, – сказал Шейх, и евнух испарился так же, как и появился.

Хамас открыл боковую дверь из тронного зала и вошел в зал переговоров. Помещение было меньше и уже, чем только что покинутое. По обе стороны возле стен стояли лавки, создавая импровизированный коридор, в конце которого стояло высокое кресло, напоминающее трон. Хамас прошел к нему и, опустившись, поприветствовал первого визиря, что занял место с левой стороны от Повелителя. После начали подтягиваться остальные. Один за одним визири заполняли зал, рассаживаясь каждый на свое место. Только одно пустовало. По правую сторону от Шейха. Охрана зашла следом за последним переступившим порог визирем.

Помещение наполнилось тихим гулом голосов.

– Мы кого-то ждем? – спросил первый визирь.

– Да, – коротко ответил Повелитель.

Разговаривать о насущных делах, что сейчас обсуждали его подданные, Шейху совсем не хотелось, у него в голове был полный кавардак. Сейчас нужно было принять решение о наказании, которое будет вынесено после недолго обсуждения.

Конечно же, он мог и сам принять такое решение, но Арман был не просто его «сыном», он был еще правой рукой Хамаса. Одним из визирей, которого уважали и с которым считались и советовались. Арман зарекомендовал себя очень хорошо. Поэтому Шейху был непонятен мотив кентавра, когда тот решил сойтись с его женой. Наказание за супружескую измену в Адамаске… Хамас поморщился. И это касается не только женщины, но и мужчины, что позарился на замужнюю, да не просто женщину, а шейх-хадин. Это сверхглупость.

Как только Арман переступил порог палаты, все разговоры смолкли. Кентавр шел прямо, не опуская глаз. Будто и не понимал, по какому такому поводу здесь все собрались. Хамас смотрел на Армана, тот смотрел на него. Ни капли сожаления. Внутри у Шейха начало разгораться пламя, превращая его зрачки в темные бездны.