Не по сценарию

— О, дорогой, я рада, что ты оценил. Это блюдо совсем несложно готовить, и очень быстро. Жалко, что ты вчера так сильно устал и не дождался, пока я его сделаю, — затараторила мать, подхватывая меня под локоть и ведя в дом. — Но ничего, сегодня будет барбекю, придут соседи. Очень хочу вас познакомить. Герберты — очень приличные люди. И у них совершенно прекрасная, очаровательная дочь.

В груди резануло сильнее, но разобраться в своих чувствах я еще не мог. Просто все было каким-то противоестественным, ненастоящим, словно из параллельной реальности.

— Не помню, чтобы ты любила готовить, — улыбаясь, произнес я. Обижать Марьяну я не собирался, поэтому даже не упомянул, что готовить она не только не любила, но и не умела.

— Да, пришлось полюбить, — кокетливо ответила Марьяна, даже не заметив напряженности в моем голосе. — Мейси нравится, когда женщина все умеет по хозяйству.

— Понятно, — только и выдавил я, не желая комментировать эти откровения.

Естественно, я поехал за покупками с ними. И несколько часов наблюдал, как мать активно торгуется на рынке, сгребая в сумки разные продукты. Мейсон, как всегда молчаливый, строгий и чопорный, ходил за ней следом. Он не мешал своей жене отрываться на продавцах, показывая свой темперамент, и покорно оплачивал все, что она покупала. Это было похоже на выгул любимой обезьянки, которой разрешается немного побезобразничать на поводке, чтобы дома она вела себя примерно.

Я же ходил оглушенный, словно меня огрели по голове чем-то увесистым, и впитывал в себя новую реальность, пытаясь уложить ее в голове, а после проанализировать. Я ехал сюда за тем, чтобы узнать, что происходит. И я узнавал. То, что я видел, все больше тревожило меня, хотя со стороны происходящее могло показаться довольно милым. По крайней мере для тех, кто не знал мою мать раньше. Только под этим самым «мило» я видел нешуточную угрозу для Марьяны и ее настоящей личности.

Мейсон, кстати, явно ожидал от меня какой-то выходки. Возможно, что я вдруг разденусь догола и начну ходить на руках. Мало ли чего можно ожидать от «этих русских». В любом случае, я постоянно ловил на себе его настороженные, а порой и предупреждающие взгляды. А мне хотелось только одного: схватить этого канадца за грудки и хорошенько встряхнуть, требуя ответа на вопрос, куда он дел мою мать и что он с ней сделал.

Чинный ужин на лужайке перед домом еще больше распалил мою злость и непонимание. Мать крутилась перед своим Мейси, пока тот сидел, развалившись в кресле. Он еще смел одаривать Марьяну недовольным взглядом, если та вдруг подавала ему не слишком холодное пиво или забывала подложить овощей на тарелку. Немного разбавляли обстановку шумные гости, кичливо гордящиеся своим французским происхождением, своим домом и своей дочерью с дурацким именем Шанталь. Так что я мог хотя бы изредка переключать свое раздражение на них, маскируя его колкими замечаниями, которые недалекие иностранцы просто не понимали.

Еще больше я был раздосадован, когда Марьяна стала нахваливать меня перед гостями. Она заставила рассказать о своем театре, об успешном спектакле, о самостоятельной жизни в Москве. Я бы охотно поведал обо всем этом матери лично, но необходимость изливать душу перед чужими людьми, которые не имели к моей жизни никакого отношения, меня раздражала.

— Вам нравится у нас в Канаде? — спросила мать соседского семейства, сверкая на меня фарфоровой улыбкой, стоило мне закончить скупой рассказ о себе.

— Да, здесь неплохо, — вежливо, но коротко ответил я, наблюдая, как Марьяна предлагает мужу съесть кусочек мяса с ее вилки, а тот, поморщившись отворачивается. Козел неблагодарный. Заехать бы тебе по гладко выбритой челюсти…

— Говорят, что в России постоянно ужасно холодно, — услышал я картавый и тонкий голосок Шанталь. — А еще говорят, что прямо по улицам ходят дикие звери, а все русские носят шапки из медвежьей шкуры. У вас есть такая шапка?

Я чуть не расхохотался, глядя на Шанталь, которая смотрела на меня своими огромными коровьими глазами и глупо хлопала ресницами. Похоже, она пыталась со мной кокетничать. Пришлось прокашляться, чтобы сдержать смех.

— У вас очень странные представления о России, — сказал я.

Очень хотелось посоветовать ей почитать хотя бы учебник по географии, но я сдержался. Шанталь, которую так восхваляли ее родители, была глупа, как пробка, так что учебник ей вряд ли поможет. И я начал в красках рассказывать о стране, в которой вырос. Пожалуй, я немного увлекся, польщенный тем, что соседи слушали меня с открытыми ртами, как будто я был сказочник с другой планеты. Но когда случайно кинул взгляд на притихшую мать, осекся. В ее глазах читалась такая тоска, что захотелось вдруг обнять ее. Мейсон же сидел с недовольной миной, зло сощурив на меня глаза. Что, басурман, не нравится, когда жена скучает по родине?