Не по совести

В таких невеселых размышлениях он проделал весь путь до самого дома, располагавшегося недалеко от деревни Кривцово, на самом берегу реки Уводь, и бывшего окруженным лесистой посадкой; его территория раскинулась на площади, превышавшей пятьдесят соток, а на ней в свой черед имелись многочисленные фруктовые насаждения и обихоженный сад, изобилующий многочисленными цветочными клумбами; с одной своей стороны приусадебный участок граничил с водной поверхностью, с трех остальных огораживался фигурчатым железобетонным забором, достигавшим в высоту до двух метров; от трассы к дому проходила заасфальтированная дорога, по ширине своей способная за единственный раз уместить не более одного автотранспорта; она петляла среди высоких деревьев и упиралась в конце в левую часть ограды, примыкавшую своим окончанием к извилистой речке; сразу за стеной располагался крытый гараж, где оставлялись на стоянку четыре семейных автомобиля, два из которых принадлежали родителям, а один уже совершеннолетнему сыну (дочери исполнилось только шестнадцать, соответственно, водительских прав она еще не имела, а в школу ее возил свой личный водитель). Сам особняк был двухэтажный, кирпичный, продолговатый; он стоял на открытой местности, располагаясь в пяти метрах от водной поверхности, и оказался построенным на значительном возвышении, исключающем попадание внутрь весеннего половодья (к воде же спускалась гранитная лестница); при попадании внутрь, сразу можно было очутиться во вместительном холле, украшенном разнообразной декоративной растительностью; к нему примыкали обеденный зал, помещения кухни, гардероб, кабинет хозяина, гостевая комната и небольшие каморки, где ютилась обслуга; спальные комнаты членов семьи находились на втором этаже; там же был и сантехнический узел – словом, вот в таком дивном особняке и жил глава фирмы «РУССТРОЙ» Холод Владислав Александрович.

Как только хозяин переступил порог своего дома, то неожиданно обнаружил, что дверь его рабочего помещения слегка приоткрыта; такое положение могло означать только одно: кто-то из членов семьи его там дожидается, причем делает это очень и очень настойчиво. Поскольку сейчас было лето и посещать гардероб в общем-то было ненужно, владелец особняка, одетый в строгий темно-синий костюм, под белую рубашку с красивым, в полоску, галстуком, прямиком направился в свои, с одной стороны, домашние, с другой – рабочие апартаменты.

Едва он вошел, навстречу ему поднялась восхитительная супруга, которая, как оказалось, была уже в курсе всех случившихся с ним сегодня событий; такое предположение складывалось из прозвучавшего следом вопроса:

– Здравствуй, любимый. У нас что, появился внебрачный ребенок? Я же тебе много раз говорила: хочешь гулять, – добро пожаловать! – но только не в ущерб остальным членам нашего всеми почитаемого семейства.

Холод Карина Керимовна, она казалась немолодой уже женщиной, принадлежала к татарской национальности и (по большому секрету) достигла сорокадвухлетнего возраста (складывалось впечатление, что глава этой яркой ячейки общества, являясь истинно русским мужчиной, предпочитал тем не менее представительниц противоположного пола, не являвшихся таковыми); по своей натуре хозяйка особняка была наполнена огромным высокомерием и какой-то даже надменной спесивостью – она очень любила выделиться; вот и сейчас, несмотря на то что находилась у себя дома, красавица (а в этом можно не сомневаться) была одета в красивое вечернее платье, темное и украшенное золотистыми блестками – а еще! – в тон ему туфли на чрезмерно завышенном каблуке; фигура ее, плотно очерченная нарядом, отличалась неестественной возрасту стройностью, выставляя напоказ сохранившиеся в своей привлекательной красоте первоначальные формы – грудь выпирала, а таз и талия выделялись изящными характерными линиями; продолговатое лицо, оно хотя и не являло собой уже той непререкаемой свежести, какой обладало некогда в юности, но, несомненно, было все так же прекрасно; темно-карие глаза, немного зауженные, «светились» «живостью», острым умом, непреклонным и твердым характером, а еще и были украшены густыми естественными ресницами, поверх которых на веках красовался скромный, не вызывающий макияж; прямой небольшой носик на конце имел еле заметное утолщение, придавая ему сходство с маленькой вишенкой; небольшие пухлые губки, очерченные под бантик, светились ярко-красной помадой; маленькие ушки, едва ли достигали средних размеров и, несколько отступая, скрывались за черными волосами, длинными и волнистыми, сведенными на правую сторону восхитительной челкой, слега прикрывающей глаз… как окончательный вывод, весь вид этой немолодой уже женщины «дышал» уверенностью и нескончаемым полновластием.