Не по совести

В тоже самое время Азмира на вызванном ею такси подъезжала к местечку Буньково, где располагался питомник декоративных растений; без труда найдя место, указанное ей подругой, она покинула удобный салон желтой «Волги» и устремилась в одиноко отстоящий в сторонке сарай. Чудовищная картина, представшая ее взору, была просто кошмарной: на полу без движений лежал человек, по-видимому имевший черепно-мозговую травму; ее же подруга, кряхтя и обливаясь слезами, сидела, прислонившись к деревянной стене, а все ее тело было «синим» от выскочивших выразительных кровоподтеков и отвратительных гематом; но лицо, однако, оставалось нетронутым.

– Что случилось? – с ужасом спросила Тагиева, искренне переживая за искалеченную подругу, ближайшую ей в этом суровом, жестоком мире. – Кто с тобой всё это проделал?

– Не спрашивай, – трясясь от страха, прошептала Анжелика измученным голосом, не в силах даже пошевелится от терзавших ее болевых ощущений, – потом расскажу, а сейчас отвези меня отсюда куда-нибудь подальше, только, пожалуйста, не в лечебницу: не хочу лишних расспросов – боюсь, что не выдержу и во всем сознаюсь, а тогда всё… хана, однозначная смерть.

Вторая девушка, подгоняемая страхом и состраданием, выбежала на улицу и позвала себе в помощь водителя; вдвоем они перетаскали обоих пострадавших, изувеченных и измученных, в машину такси и, несмотря на отчаянные протесты Гордеевой, повезли их в первую городскую больницу, оказавшуюся от этого ужасного места ближе, нежели чем все остальные лечебные заведения.

Глава VIII. Неприятные размышления

Лишь только они оказались в приемном отделении, покалеченной девушке тут же ввели обезболивающее лекарство, содержавшее в себе в том числе и сильнодействующее снотворное; затем, пока Гордеева еще не уснула, она подвергалась детальному, очень внимательному, осмотру, в результате чего было установлено, что на этот раз Слон бил аккуратно, не причинив истязуемой подопечной ни одного перелома; но тем не менее – и даже невзирая на непривычную для себя осторожность! – страданий он ей доставил великое множество: на всем ее истерзанном теле не существовало буквально ни одного живого места, где бы не остался отпечаток его безжалостных тумаков, шлепков и затрещин. В дальнейшем, установив, что в общем-то здоровье измученной потерпевшей чрезвычайно серьезной опасности не подвергается, ее сразу же отвезли в палату, а Тагиевой порекомендовали отправиться отдыхать, пояснив, что ее подруга проспит, как минимум, сутки, – девушке ничего другого не осталось, как безропотно подчиниться требованиям медицинского персонала.