Не навреди ему

– Я его убила.

– Что?

– Я делала ему операцию в субботу, и он не выжил.

Я смотрю, как у него опускаются плечи, а дыхание замедляется.

– Это не означает, что ты его убила, Анна.

Означает. Я его убила.

– Меня отстранили от работы, в больнице внутреннее расследование. Что, если они найдут способ меня в этом обвинить?

– Нет, теперь это точно паранойя, – говорит он, подходя ко мне ближе. – Ты ничего плохого не сделала.

Если бы только я могла поверить в собственную ложь. Было бы настолько проще все это пережить.

– Но инспектор Конати мне не верит. Я была в таком стрессе от всего, что произошло, что, когда она пришла поговорить о Поле, вела себя подозрительно.

– Она что, думает, что ты ее убила?

– Нет, но…

– Что тогда?

– Я не знаю! Она просто мне не доверяет. Может, потому, что мы близко общались с Полой, а я не хотела с ней разговаривать. Она, наверное, думает, что я что-то скрываю.

– Ты же ничего не скрываешь, поэтому тебе не о чем беспокоиться.

Он ободряюще пожимает мне плечо.

Моя вытянутая в нитку верхняя губа начинает дрожать от его прикосновения, и внезапно мне хочется рассказать ему про все, что происходит со мной и с Заком. Хочется, чтобы он обо всем позаботился, а я могла бы всплыть на поверхность и вдохнуть воздуха. Но я знаю, что станет с Заком, если я так сделаю.

Чтобы он отступил, мне придется его физически остановить.

Когда он замечает, что его слова меня не успокоили, он медленно опускает руку.

– Может, тебе все-таки есть что скрывать?

– Не говори глупостей.

Я отступаю от него и начинаю в задумчивости ходить туда-сюда.

– Я просто нервничаю, понятно? Скоро мне нужно будет ехать в полицию говорить о Поле, потом будет разговор в больнице, а пресса в любой момент начнет писать о смерти мистера Шабира и превращать мою жизнь в ад. Мне нужно просто, чтобы ты оставил меня в покое.

– Я? – возмущается он. – А я-то что сделал?

– Ты все время наседаешь на меня из-за того, что не звонит Зак, спрашиваешь, говорила ли я с ним и когда он тебе позвонит. Я не могу справляться со всем этим и еще тебя все время успокаивать.

Я вижу, как у него вытягивается лицо, в глазах появляется сознание собственной вины.

– Я об этом не подумал.

– Заку нужно время, и мне тоже. Пусть Зак наслаждается каникулами, не думая о разводе, и позволь мне уже разобраться со всем этим дерьмом. Когда Зак проявится, я тебе позвоню. А пока отстань. Мы разводимся, Адам, веди себя соответствующе.

Он резко выдыхает и смотрит на деревья.

– Ты поэтому поменяла замки? Чтобы мне это продемонстрировать?

– Да, – лгу я. Получается так резко, что я сама готова поморщиться.

– Надо же, – говорит он, качая головой. – Ну ладно, я все понял.

Он идет обратно к дороге, а потом оборачивается.

– Твоя машина перекрыла мне дорогу.

Я иду за ним с трясущимися от адреналина руками. Напряжение ощущается физически, и по его поднятым плечам и широким шагам я вижу, что он расстроен.

– Адам, – говорю я, когда мы выходим на подъездную дорожку.

Он оборачивается, и я вздрагиваю, когда вижу, как блестят у него глаза. Он почти никогда не позволял мне видеть, как плачет.

– Если инспектор снова позвонит, пожалуйста, скажи ей, чтобы разбиралась со мной лично и не вмешивала тебя в это. Я не хочу, чтобы она еще больше мутила воду между нами. Если не послушает, просто пропускай ее звонки, пока не перестанет звонить.

– Ты хочешь, чтобы я игнорировал звонки инспектора полиции? Разве это не вызовет еще больше подозрений?

– Ты себя недооцениваешь. Ты можешь отлично лгать, когда захочешь.

Он вздрагивает от этих слов. В них столько яда, злости, которую я копила в себе с тех пор, как мы разъехались. Я старалась говорить тише и подбирать слова на случай, если Зак услышит, но сейчас его здесь нет, и моя ярость наконец-то нашла выход.

Он закусывает нижнюю губу, как будто пытаясь удержать какие-то слова, и отрывисто кивает. Я смотрю, как он снимает машину с сигнализации и открывает дверь. Он останавливается перед тем, как сесть за руль.

– Почему у меня ощущение, что ты мне врешь?

У меня учащается пульс. Я скрещиваю руки на груди.

– Не все врут своим партнерам, Адам.

Я сажусь в свою машину, хлопнув дверью, выезжаю с нашей подъездной дорожки и подъезжаю к дому Полы, чтобы дать ему проехать. Руки у меня дрожат, когда я держу руль, костяшки пальцев побелели, от них отлила кровь. Я жду, пока его машина выезжает на дорогу, набирает скорость и исчезает из виду в клубах пыли.

Я медленно выдыхаю, чувствуя, как вытекает по капле напряжение, и смотрю на время на приборной доске. Пора ехать в полицию.

31

Рэйчел

Понедельник, 8 апреля 2019 года, 11:49

– Пожалуйста, назовите свое имя для записи.

– Анна Джонс, – говорит она ровным спокойным тоном, сидя напротив меня за столом.

Она сидит прямо, жесты скупые и сдержанные. На ней аккуратные блузка и брюки, прическа – волосок к волоску, и все-таки с ней что-то не так. Я замечаю, что белки глаз у нее ярко-розовые. Она либо плохо спала, либо плакала.