Не навреди ему

– Я тебе кое-что купил, решил, что тебе все это пригодится.

Я заглядываю внутрь: сигареты, дезодорант, зубная щетка и паста. Благодарная улыбка сползает с моего лица, когда я вижу коробку тампонов.

– Спасибо, – говорю я. – Слушай, мне надо, чтобы ты меня кое-куда подвез попозже.

Он берет под невидимый козырек и отвешивает поклон.

– Что-нибудь еще, принцесса?

– Может быть. Подскажешь мне, как вытрясти кое из кого кучу бабла?

Я смотрю, как до него доходит: глаза у него загораются, губы расползаются в улыбке. Я представляю себе, как ма тоже улыбается в своем кресле и одобрительно кивает.

Хорошая девочка.

– И мне нужно, чтобы ты достал мне машину.

– Блин, может, еще тебе чего достать? – смеется он. – Зачем тебе машина?

– Мне нужно будет сбежать из города, если начнется заваруха. Сколько тебе потребуется времени?

– Надо полагать, денег заплатить за тачку у тебя нет?

– Ты хочешь, чтобы я заплатила за украденную машину? Ты не можешь ее просто… взять?

– Я больше не делаю грязную работу сам, – говорит он, слегка оскорбленный тем, что я так плохо о нем подумала. Но, кажется, он не отверг мою просьбу, и наконец он со вздохом кивает. – Мой товарищ мне должен. Посмотрим, что можно сделать.

– Спасибо.

– Да ладно, я же это не только для тебя делаю. Отрабатываю свою долю, так ведь? – говорит он, подмигивая.

Все имеет свою цену. Нас этому научила ма. Дэмиен делает это не ради меня: ему кажется, что если он мне поможет, то получит деньги. Жаль, что он недостаточно умен, чтобы понять, что я собираюсь обыграть его в его же собственную игру.

– Конечно, – говорю я, изображая улыбку.

30

Анна

Понедельник, 8 апреля 2019 года, 11:05

Уехав из больницы, я начала накручивать километры по Рэдвуду, обдумывая, что буду говорить в полиции. Я не могла поехать домой. Мне нужно было почувствовать, что я бегу от всего этого, даже если на самом деле я ездила кругами. Интересно, что думали похитители, глядя, как я катаюсь туда-сюда.

Я заезжаю в переулок, ведущий к дому, делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться.

Ты нужна Заку. Ты умная, ты уже столько всего преодолела.

Но по мере приближения к дому моя тревога только возрастает – теперь я больше всего боюсь места, которое раньше считала самым безопасным в мире. Эти люди не просто вломились ко мне в дом. Они отняли его у меня. Даже когда я сниму камеры, поменяю замки, получу Зака назад, он уже не будет прежним. Я не смогу избавиться от ощущения их взглядов на коже, когда буду ходить из комнаты в комнату, от воспоминания о том, как рука зажимала мне рот, чтобы я не смогла закричать.

Я добираюсь до начала подъездной дорожки и жму на тормоза.

Дорогу перегораживает машина Адама. Я вижу, что он сидит на ступеньках крыльца и бросает на меня яростный взгляд.

– О боже, – говорю я вслух. – Только не сейчас.

Он поднимается на ноги и идет к машине. Даже по его походке видно, что он злится.

– Что, черт возьми, происходит? – кричит он, когда я выхожу из машины.

Ему, наверное, рассказала инспектор Конати. Я открываю рот, чтобы произнести первую порцию лжи, когда внезапно мне в голову приходит мысль.

Если дом прослушивается, то и машина, наверное, тоже. Они наверняка слушают, пока отслеживают мои передвижения.

Я захлопываю дверцу, беру его за руку и веду к началу подъездной дорожки.

– Не здесь.

Он вырывает у меня руку.

– Убили нашу соседку, а тебе не пришло в голову мне сообщить?

– Адам, – я смотрю на него с мольбой. – Не здесь.

Я поворачиваюсь спиной к дому и иду к перелеску. Адам идет за мной, и под его сердитыми шагами вибрирует земля, я слышу за спиной его резкие вдохи и выдохи. Я захожу под деревья и углубляюсь в перелесок еще метров на пятнадцать.

– Я могу все объяснить, но для начала тебе надо успокоиться.

– Успокоиться? Мне сегодня утром звонили из полиции и спрашивали про тебя, про убийство Полы, а ты говоришь мне успокоиться?

– Адам, пожалуйста…

– Ты поменяла замки. Мне пришлось сидеть под дверью собственного дома, как собаке…

– Это не то…

– Сначала мне нельзя разговаривать с собственным сыном, потом ты перестаешь отвечать на мои звонки. Я приезжаю, чтобы понять, что происходит, и оказывается, я даже не могу зайти в дом. Как, объясни мне, я должен на это реагировать?

– За мной следят, понял?

Он молча смотрит на меня, приоткрыв рот. Мы стоим и смотрим друг на друга, слушая, как за деревьями въезжает на территорию больницы скорая.

– У тебя что, крыша поехала?

– Я кое в чем оказалась замешана, но это все недоразумение.

– Ты думаешь, что за тобой следят? – сознательно или бессознательно он отступает на шаг назад. – У тебя паранойя, ты знаешь об этом?

Он смотрит на меня так, будто я сошла с ума.

– Ты знаешь Ахмеда Шабира? Нашего члена парламента?

– Конечно знаю, блин, – выплевывает он. – Я же не идиот.

– Так вот он мертв.

На его лице отражается мешанина из разных эмоций.

– Ну хорошо, какое это отношение имеет к тебе?