Не надо печалиться, вся жизнь впереди!

Так и мы входили.
Все правильно.
Состояние
   как в бою.
Силы хватит.
Крылья расправлены.
Начинайте
   песню свою!

Судьи с тонкими шеями,
судьи
с петушиными голосами,
только начаты
   ваши судьбы,
чуть намечены
   ваши судьбы.
Вот вам жизнь.
Разбирайтесь сами.
Нате!
Стройте и протестуйте!
О своем
   твердите упрямо.
Нате —
   мучайтесь!
Нате —
   думайте,
в чем вы правы,
а в чем – не правы.
Вот она, безграничная, —
   нате!
Этой жизнью
   себя наполните.
Все, что мы позабыли, —
вспомните!
Все, что мы не узнали, —
узнайте!
Только сразу не обессудьте,
не ругайте слишком поспешно, —
если вы упадете,
судьи, —
мы подымем вас
   твердо и бережно…
Мир дрожит от весеннего грохота.
Вас заботы наши
смешат.

Это – много,
но это и крохотно —
сделать первый
   собственный шаг.
Ведь пока для себя вы распутаете
все, что создано было не вами,
вы еще очень долго будете
говорить не своими словами.
Разбираться в цитатах выспренних,
горевать
   от случайных бед,
сомневаться
в известных истинах
и выдумывать
велосипед.

«Не стоит от себя бежать…»

Не стоит
   от себя бежать,
глаза потупив…
Поступки
   надо совершать!
Одни поступки!

Поступок —
   в трусе разбудить
замах героя.
Поступок —
   жить,
не затвердив
чужие роли.
Поступок —
   быть собой
      в дыму
и клятве пылкой.
Поступок —
   вопреки всему
молчать под пыткой!
Поступок —
   много долгих дней
гореть,
а после
порвать поэму,
   если в ней
хоть капля
позы.
Прикажет время зубы сжать —
не протестуйте.
Поступки
   надо совершать!
  Одни поступки!
  И кровь твоя
   через ничто,
   дымясь,
  проступит…

  Ведь если жизнь – поступок,
  то
  и смерть —
  поступок.

«Мы живем в предвоенное время…»

Мы живем
   в предвоенное время.
Предразлучное.
Предпоходное…
Не желаю,
   чтоб подобрели
командиры наши
пехотные.
Танки,
   тяжкие, как терпение,
переваливаются
на марше.
И скрипят
   ремни портупейные.
И ладонь —
   в оружейном масле.
Радиолы зовут напрасно.
Полдень
   длится.
И полночь
   длится.
И Россия
   глядит
      пристрастно
в похудевшие наши лица.
И отцы
   звенят орденами
над мерцанием
рюмок незвонких.
Обо всем,
   что случится
      с нами,
вы прочтете в письмах.
И сводках…

У истории
   неистошный
голос.
Крики
   потонут в бездне…
Над землею
дальневосточной
ходят тучи,
   как в старой песне…
Будет трудно?
А что
   поделать?
Будет смертно?
А как
   иначе?…
У шлагбаумов
запотелых
тормоза визжат
   по-щенячьи.
Тонет сумрак
   в дожде мгновенном.
Козыряют нам
часовые…

Не впервые
   за послевоенным —
предвоенное.
Не впервые.

День