Не надо, Азриэлла!

Мелкий дождь омыл крепость с высокой стеной и поплакал над горем мальчика с длинными детскими кудрями и его матери.

* * *

Вдова Грозната, пана из Стрелы, искала защиты у пана Бавора из Стракониц, своего двоюродного брата. Молодой вельможа, который был приближен к королю и собирал имения, как чернику в лесу, выказал ей снисхождение, какое оказывают крестьянам, но не более того. По просьбе двоюродной сестры, которая в своё время вышла замуж за небогатого человека, он принял Мартина ко двору. Будет служить дамам в качестве пажа, научится хорошим манерам, верности церкви и преданности ленивым панам.

Вскоре пан Бавор уехал в сопровождении королевской стражи, чтобы свидетельствовать при подписании важных бумаг и вести переговоры с сильными мира сего. Пажу Мартину впервые пришлось засыпать в одиночестве. Он тихо плакал, лёжа на соломе в сарае, как и подобает новичкам.

Когда Мартину исполнилось четырнадцать лет, ему торжественно вручили меч.

Способный в искусствах, которые надлежит знать пажам, смелый в драках, но не в речах, он был готов сопровождать своего господина на дорогах войны и мира. Он не имел ни громкого имени, ни звучного прозвища, поэтому должен был выполнять чёрную работу, которая недостойна героев и мало способствует продвижению по службе.

Годы утекали, словно вода в златоносной реке Отаве, на которой стояла крепость Стрела. А в замке Страко-ницы сын Грозната приближался к своему совершеннолетию.

Мартин мечтал о рыцарском поясе, но юноша мог получить его только с благословения короля, некоторых титулованных особ или своего высокородного господина.

Пан Бавор, как и подобает вельможе, держал большой двор с немыслимым количеством челяди. Он был вечно занят или находился в дороге, так что до племянника ему не было никакого дела, он просто выкинул его из головы. У Мартина практически не было шансов совершить какой-либо подвиг. Он не мог сделать ничего такого, чтобы дядя заметил его или хотя бы вспомнил о Мартине.

Каждый год с приближением весны человеческую душу терзает тоска, как завывающий ветер, который пригибает кустарник. Измаявшийся без дела Мартин отыскал страконицкого капеллана.

— Ты хочешь исповедаться, сын мой? — спросил он ласковым голосом и всплеснул морщинистыми руками.

— Святой отец, я хочу тебя кое о чём попросить, — сказал Мартин, который чувствовал себя увереннее с мечом в руках, нежели со словами на языке. — Как только мой дядя вернётся из земель франков, передай ему оружие, которое он мне подарил, и мою просьбу освободить меня от присяги и службы начиная с этого момента.

Оставив капеллана с открытым ртом и мечом у ног, Мартин прошёл ворота, пеший и безоружный, — так, как пришёл пятнадцать лет назад, с непокрытой головой и босой в знак своей покорности. Но шёл он прямо, гордо неся свою голову и напевая «Роза красная в саду цветёт».

В селе, которое принадлежало крепости Стрела, осталось пять полуразрушенных домов, к ним со всех сторон подступало болото. Среди вересковой пустоши росли только полынь и чертополох. Крыша родительского сарая обвалилась, во дворе кричали серые утки и ковылял старый конь. Управляющий Стрелы одряхлел ещё больше, он кашлял и путал слова. Мать умерла — февральские морозы унесли её с собой. А Мартин об этом ничего не знал.

В комнате стоял тяжёлый аромат трав, которыми окуривали постель умирающей. На стене висел деревянный крест, а в углу — меч, оставшийся от кого-то из предков, тяжёлый и плохо сбалансированный. В сундуке у стены после умершей остались только чётки да потрёпанный кошелёк с восемью грошами.

Мартин взял оружие и взмахнул им. Лезвие завихляло в воздухе.

— Я сильный, я могу наносить смертельные раны, — утешал он себя, — но простая секира ударила бы быстрее…

* * *

Если бы не вспорхнувшие вьюрки, Мартин и не заметил бы мальчика. Его длинные волосы сливались с коричнево-зелёными цветами наступающей весны. Волнистые пряди скрывали молодое лицо чужака, измождённое и бледное. Он сидел на земле, привязанный к стволу сосны. Казалось, что, если бы не верёвка, он давно упал бы. Его путы были сплетены из лыка и до огненных ссадин натёрли нежную кожу.

Следы на вересковой пустоши и просеке говорили о схватке. Как минимум с тремя разбойниками, что удивительно для такого молодого и хрупкого юноши. Рассерженные сопротивлением или разочаровавшись в мелкой поживе, разбойники оставили его, безоружно-

го, на медленную смерть. Но почему? В волосах на темени были комья земли и стебли травы, словно его хотели похоронить заживо. Откуда он тут взялся? Не деревенский, вообще не местный, немного похож на странствующего клирика… Возможно, купеческий сын, который заблудился в лесу. Но как он сюда попал? Нестыкуемые мелочи насторожили Мартина: неужели это ловушка лесных разбойников? Будь что будет. Разве не является рыцарским девизом охранять тех, кто в опасности? Не раздумывая дальше, Мартин достал охотничий нож и разрезал путы.

— Клянусь святым Михаилом и святым Иржи, что отомщу тем, кто напал на тебя и отобрал твоё имущество. — Освободив путника, он напоил его водой из кожаной фляжки.