Не люби меня

Не в благодарность, не в признание. А потому что не смогут отказать. Сильные физически, но неспособные устоять перед своим хозяином.

Хочешь выиграть войну – научись видеть союзников даже в мёртвых. И сейчас настало время не просто искать, а готовить каждого из них к той бойне, после которой Единый Континент изменится до неузнаваемости.

Оставил проклятое место с чувством легкого сожаления. Связь работала в две стороны. Конечно, не одинаково. Я мог месяцами не вспоминать о своей потребности накормить, в то время как этим зверям нужна была моя подпитка хотя бы раз в месяц. Не для поддержания связи, а для того, чтобы не они не загибались в безотчётной ломке получить свою часть от хозяина. И, да, я говорю именно о потребности поделиться с ними эмоциями, не об обязанности. Своеобразный побочный эффект связи для хозяина. А впрочем, любая зависимость всегда только слабость.

Но кормил их я всё же куда реже. Потому что слишком частые поездки сюда, на край Континента, могли показаться странными кому угодно, тем более проницательному и подозрительному правителю. Отсутствие доверия к кому бы то ни было – лучшее качество любого существа. И в этом император давно уже превзошёл всех ныне живущих.

Алерикс… Мысли о нём привычно раскручивались, подобно центрифуге, но если раньше я всегда безошибочно находил объяснение каждому его слову и поступку, то сейчас я чувствовал необъяснимое бессилие, пытаясь понять, зачем Алериксу понадобилось вылечить меня после тяжелейшего ранения, полученного в Низших землях. Какая-то изощрённая игра, правила которой в очередной раз скрыты от всех игроков, кроме него? Впрочем, в одном я однозначно не сомневался: покушение на меня было запланировано не кем иным, как дражайшим дядей. Чёрта с два хватило бы у низкородного короля яиц подрезать меня отравленным клинком! Он не мог не понимать, что независимо от того, останусь ли я в живых или нет, он подпишет себе смертный приговор. А впрочем, смертный приговор ему был вынесен намного раньше – в момент, когда ему было передано поручение.

Очнулся я в своей комнате во дворце, ощущая, наконец, жизнь. Вы когда-нибудь чувствовали, как в вас возрождается сама жизнь? Как она растекается по телу, взывая к каждой клетке организма? Как наполняет воздухом лёгкие, заставляя дышать? Как словно иглами протыкает конечности, причиняя боль. Боль и есть сама жизнь. Её не ощущают только мёртвые.

Я пришёл в себя, с мрачным удовлетворением почувствовав, как возвращаются в тело силы и дикая жажда той самой жизни. Тем более, когда почувствовал где-то во дворце присутствие Лии. Словно обухом по голове осознание того, что она здесь, а не дома. И несколько тщетных попыток найти её, от которых хотелось взвыть и разнести весь огромный дворец на камни.

А после – безразличный отказ удостоить меня своим вниманием со стороны императора, вежливо переданный слугой, и спонтанно принятое решение спуститься к Мёртвым землям. Инстинкты хищника – то, что невозможно игнорировать даже при смерти. И именно они отправили меня к самому куполу на кормёжку. Словно сейчас это имело не меньшее значение, чем похищение Лии.

Глава 18

Она была повсюду. Ещё затаившаяся. Ещё не смеющая открыто вступить в свои права, но уже пропитавшая своей вонью стены императорского дворца, голые ветви деревьев сада, словно огромные щупальца, раскачивавшиеся на холодном ветру. Она нагло дышала мне в спину, и, казалось, я даже слышал её тихий шёпот, требовавший только одного: «Сейчасссс…»

Война. Второе имя Смерти. Самое жестокое из них. Беспощадное и прекрасное в своей сути. У людей есть легенда о четырёх всадниках Апокалипсиса, имена которых Чума (Мор, Болезнь), Война, Голод и Смерть. Так вот в этой легенде Война был лишь одним из посланцев Господа, призванным сеять хаос среди провинившихся. Тот случай, когда их Великому и Пресветлому лень призывать на небеса милосердные души либо же свергать в геену огненную грешников.