Не бойся быть моей

Когда Антон опустился рядом, ставя локти на колени, погружённый в свои мысли, Вику в конец заколотило. Она уже с трудом сдерживала дрожь. Крепче стиснув плечи, она попыталась совладать с нервами.

– Что он сделал с тобой?

Вика резко повернулась к Антону. Хрупкая и беззащитная, ему было даже как-то неудобно, видеть её без привычной маски недосягаемой красавицы. Всё-таки он пробил её броню. Пускай мать говорила ему, что Виктория убийца, но он смотрел на неё и не видел в ней ни капли агрессии или склонности к ней. Напротив, он видел ранимого человека. Женщину. Потрясающую. Великолепную. Желанную.

С бесконечным списком табу и проблемами с самооценкой.

Которая кажется, наконец, была готова открыться и довериться ему.

Пусть они знакомы всего ничего, но он знал, Вика не коварный беспринципный человек, каким пыталась представить её его собственная мать.

– А не хочешь сначала спросить меня, почему я его убила? А не о том, что он сделал?

– Не хочу, – пожал плечами Антон, слушая, как дрожит её тонкий голос. – Хочу знать, что он с тобой сделал.

– Он… – Вика запнулась и судорожно сглотнула, собираясь с силами. – Он пытался изнасиловать меня в новогоднюю ночь. Это была последняя новогодняя ночь в его жизни.

Антон задумчиво кивнул. Он представлял, как вел бизнес его дядя много лет назад, с кем он имел дело, каким был его партнёр. Это сейчас агентство Романа приобрело некоторый лоск, хотя по-прежнему, кое-какие услуги, оказываемые ими, вызывали у Шереметева сомнение. Он даже не удивился, лишь уточнил.

– Что-то ещё?

Вика запрокинула голову, вглядываясь в чистое звёздное небо, и тяжело вздохнула.

– Я мало что помню. Помню, что видела, как он лежал на полу в крови… а Роман приказывал мне убираться из квартиры. Я… я была не в себе. Я сделала это, не думая о последствиях, но… сожаления я так и не чувствую. Даже до сих пор. Я его застрелила. Вытащила его же пистолет и застрелила. Он носил его с собой. Может, припугнуть меня хотел. А может, убить.

– Зачем ему было тебя убивать?

Виктория пожала плечами, чувствуя, как с каждым сказанным словом становится легче.

– Не знаю… потому что я была с ним… потому что я знала много… всякого… может, боялся, что я солью информацию или буду его шантажировать. Находиться рядом с опасными людьми рискованно, но ты скажи это мне той… прошлой. Глупой маленькой девчонке, которая думала, что всё знает.

– А дядя Рома что сделал?

Вика покачала головой, мыслями возвращаясь в ночь, которая и по сей день имела влияние на её жизнь.

– Ничего вразумительного. Взял у меня пистолет, стёр отпечатки, потом кричал, какого чёрта я это сделала. Не сдал меня ментам. Сначала я была ему благодарна, но… это, как ты понимаешь, было сделано не по доброте душевной.

Антон кивнул и произнес утвердительно:

– Он тебя использовал.

– Использовал. Роман Сергеевич очень хотел прибрать агентство, да и весь совместный бизнес к рукам. К своим рукам. Он такой… не любит делиться. А тут отличный повод подвернулся. Так что он позволил Фёдору умереть на полу, меня спрятал. Получил всё, что принадлежало партнёру, стал очень богатым и очень влиятельным человеком. Держал меня при себе ежедневными угрозами, каждый день напоминая, какой я по сути мусор, и что только благодаря ему не гною в тюрьме. Как только шумиха поуспокоилась, сослал меня в нижегородскую глушь. Я там несколько лет провела, пока смерть Белоусова не позабылась. Потом вернулась, вышла замуж за Витю, потому что так приказал Роман, ну и, конечно, выполняла все его прихоти.

На последних словах Антон внимательнее посмотрел на Вику, пытаясь понять, насколько далеко заходили прихоти дяди, но по её лицу ничего нельзя было прочесть. Она просто отключилась от реальности ненадолго и перечисляла события спокойно и монотонно.

– После моей свадьбы с Витей я быстро включилась в работу агентства. Публике я нравилась, и моё тело, и лицо… так постепенно я пришла к роли ведущей модели. И попала в ад. До этого я просто работала, а потом стала иконой. Знаешь, статус накладывает ограничения. Постоянное внимание камер, фиксирующееся на тебе, потом эта реклама ведущих брендов, бесконечные съёмки для журналов. Жизнь меняется. Ты меняешься. Твои взгляды меняются. Твоё питание тоже.

– И ты начала насиловать свой организм?

– Начала… Долгое время не признавала, что у меня появилась проблема. Ты знаешь, меня взвешивали каждый день, это, наверное, звучит, как форменный бред. Или одержимость. – Вика горестно усмехнулась и провела ладонями по лицу, стирая усталость. – Зато Роман сиял. Чем я была худее, тем он был счастливее. Даже зарплату мне поднял. Только денег мне не хотелось.

– И?

– И когда я достигла нужной формы и кондиции, он начал действовать. – Вика рассмеялась, только совсем невесело. – У Романа везде свои люди. Если бы не Тина, я бы попала. Так я хотя бы смогла выбрать клинику для операции.

– Операции? – удивлённо переспросил Шереметев. – Какой операции?

– Операции, после которой я бы больше не могла иметь детей.

Антон уставился на Вику, чувствуя, как в нём поднимается волна ненависти к крестному.

– Ты сделала эту операцию?