Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

— Я тебе, Петруха, вот что скажу: Пастернак, на мой взгляд лукавил, — прорвался сквозь шум реплик и аплодисментов сидящий рядом с Петром театральный актер по имени Евгений. — Быть знаменитым все же красиво, я думаю, если ты знаменит добрыми делами или творчеством. Я не отношу себя к числу знаменитостей, но на судьбу не жалуюсь. И хоть я и Евгений, но у меня не было, как у моего знаменитого тезки, дяди "самых честных правил", и я не есть наследник "всех моих родных". Но я все же более удачлив, — засмеялся Евгений, обняв сидящую рядом с ним женщину, — потому что все же женился на Татьяне Лариной, а его, то бишь моего тезку, Татьяна отвергла.. — Евгений еще раз обнял жену и крепко поцеловал в щеку.

— Вот мы работаем вместе в нашем театре, который обожаем. Ну что поделать. — Евгений глотнул водку. — Да… не первый состав, не первый… Ну не всем же быть Меньшиковыми. Их единицы, а работников театров тысячи. Значит, мы тоже нужны. Но главное, что нам это нужно! И вот свобода нам дала возможность расширить горизонты деятельности. У нас бригадка, мы ездим со своим репертуаром, читаем стихи, поем песни, играем на гитаре. У нас есть аудитория. А вот с Танюшей подкопим деньжат и откроем свою частную школку по художественному чтению или еще какому-нибудь театральному мастерству. Будем выращивать и открывать юные таланты. Я знаю, уже что-то зависит от меня самого в моей жизни. И знаете, что я скажу, что мы, наше поколение уникально в этом смысле, потому что нам досталось счастье пережить эту перемену в жизни — от полной несвободы к свободе. Вот молодым свобода уже достается за так. Они не знает иного. И славно, хорошо, дай ты Бог… Но они не узнают той сладости получения свободы. А твой экспромт, Левушка, замечательный. Подписываюсь под каждым словом. Ура! Эх, хорошо, ребята! Давайте выпьем! — Женя поднял рюмку и первый выпил, уже не глядя, поддержал его кто-нибудь или нет.

— Знаете, мой опыт говорит, что свободу дают деньги. Свобода не всегда дает деньги, а деньги всегда дают свободу. На своем опыте испытал, честное слово, — сказал Егор весело, даже игриво, чтобы дать понять, что не собирается переводить разговор на серьезный лад. Он не мог себе позволить всуе говорить о том, что для него слишком серьезно. — Потому я вам желаю стать знаменитыми и богатыми, тогда вы почувствуете себя по-настоящему свободными.

— Нет, нет, я с этим не согласна! — сказала Нина, жена Петра, полноватая, нарядная блондинка, тоже художница. — Никогда не соглашусь, что деньги решают все. А вообще-то мы не знаем, что такое свобода. Некоторые считают, что это — вседозволенность. Вот мы учили когда-то прописное Энгельса о том, что "свобода — это осознанная необходимость", так, кажется. Сейчас от всех "классиков" отказались. А ведь, по сути, в этом определении заложена сермяжная правда. Потому что свобода без осознания необходимости нравственности и культуры — это вседозволенность и, в конечном счете, ограничение свободы, потому что если ты делаешь что-то, что мне не нравится или наносит вред, считая это проявлением своей свободы, то ты ущемляешь мою свободу и я начну делать что-то подобное тебе… Так что мы просто запутались с понятием свободы.

— Знаете, — перебила Татьяна, — знаете, что я вам скажу…

Я не знаю, как остальные,

но я чувствую жесточайшую

не по прошлому ностальгию -

ностальгию по настоящему.

Она остановилась в смущении из-за того, что позабыла слова, но затем с запинками все же дочитала стихотворение А. Вознесенского до конца.

Все захлопали. И дружно закричали:

— Давайте выпьем за "настоящее", настоящее во всем, и прежде всего в любви, — громче всех воскликнул Егор.

В веселые голоса гостей вклинились звуки музыки. Молчаливый красавец Валера, похожий на изображаемый обычно на картинах образ Иисуса Христа, покачиваясь слегка на вертящемся стульчике, перебирал клавиши, что-то наигрывая.

Мила, Таня и Нина быстро сократили до минимума складной стол и передвинули в обычное для него место — в угол, противоположный окну. На него поставили для самообслуживания самовар, чайную посуду и сладости. Лина и Катя принесли все для сервировки сладкого под самообслуживание.

Валера, не обращая внимание на то, что происходит вокруг, продолжал играть. И тут все дружно обратились к виновнице торжества:

— Клавдия Ивановна! Клавдия Ивановна! Ну спой нам, спой.

— Галина Петровна, поясняю для вас, — сказала игриво чуть хмельная именинница. — Вообще-то они меня Клавкой зовут. А когда просят петь, называют Клавдией Ивановной, с намеком. Вы поняли? Ну ладно, раз Клавдия Ивановна, тогда пожалуйста.

Валера, поглядывая на Клаву, стал перебирать мелодии песен из репертуара Шульженко: "Давай закурим?", "Синий платочек", "Я разлюбила вас".