Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

Боже, Боже! Что же происходит с залом! Он весь замер, словно попал во власть озарения о сути человеческого предназначения: Человек, каждый Человек, посмотри на себя! Ты не просто явился на эту землю. Ты явился, чтобы творить добро и получать его от других! Ты звучишь гордо, и ничего не делай такого, чтобы не гордо звучать! И никому не позволяй озвучивать себя не гордо! — слышится за хрестоматийным текстом в устах великого артиста. — Иван, Иван, что ты делаешь со мной. Я сейчас разорвусь!!!

.

Х Х Х

ИНГА рассчиталась с таксистом и стала доставать из сумки ключ от дома. Этот полюбившийся дом, в который она вложила столько труда, выдумки и творчества, теперь казался чужим. Он стал чужим, потому что Инга не исключала, что на время ее отсутствия права хозяйки здесь вполне могла перенять Светлана Георгиевна.

Оставив в прихожей чемодан, она подошла к окну. Надвигались сумерки. На улице только украшенные цветами фасады домов, красивые лужайки и машины. Ни одного человека.

Раздался телефонный звонок.

"А вдруг это Саша!" — мелькнула обнадеживающая мысль.

— Алло, мам!

— Да, Анюта, — ответила она так сухо, что сама испугалась встревожить дочь.

— Мам, ну как ты долетела? Я понимаю, ты расстроена, что разминулась с папой. Он мне звонил из аэропорта. Но ничего, будем созваниваться.

— Спасибо дочка. Ничего страшного. Я пойду отдыхать с дороги.

Первой мыслью было пойти в спальню, чтобы принять душ и лечь спать в своей любимой "king size bad" (королевского размера кровать Но она тут же поняла, что в спальню заходить страшновато, так как сердце может не выдержать, если она там заметит какие-либо следы (запахи духов) возлюбленной мужа.

Потому она решила принять душ и переночевать в гостевой комнате. Но вначале приготовила себе ужин, и хоть целый день почти ничего не ела, аппетита не было никакого. "Удивительно. Об этом можно было бы написать целый опус, — задумалась она. — Раньше, когда мне было плохо, тоскливо, во времена неудач, разочарований, мне всегда хотелось много есть. Порой доходило до обжорства. Где-то читала, что этот опасный путь само спасения от депрессии называется "эмоциональным питанием". Да, именно так — эмоциональное питание. При нервном напряжении жор всегда помогал… Объедаловка здесь выступала посредником между Душой и Телом. Мысль начисто лишалась права голоса. Душе тошно, и тело вступает в свои права и требует удовольствий хоть в наполнении желудка, что сообщает успокоение и душе. Вот, наверное, потому это и называется эмоциональным питанием.

Но, оказывается, может наступить такое состояние, когда ни тело, ни душа, ни мысль ничего не хотят. "Мыслю, следовательно, существую, — сказал философ, под понятием "существование" подразумевая реализацию человека как личности. А если Душа и Тело взаимодействуют без Мысли, они уподобляют человека хоть высокоразвитому, но животному, которому свойственны телесные потребности и примитивные душевные процессы. Душа и Мысль могут существовать каждый сам по себе или вместе, независимо друг от друга и от тела. Тело тоже может существовать независимо от Души и Мысли и замкнуться только на своих телесных потребностях. А как быть, если и у Мысли, и у Души, и у Тела атрофировались какие-либо потребности?

Именно такое состояние, очевидно, приводит к суициду, — размышляла Инга, и ей стало страшно от своих философствований.

Она наполнила бокал водой со льдом и вернулась к телевизору.

Вдруг она непроизвольно воскликнула от удивления, увидев на экране Грегори — того молодого человека, который ей навязывал свое общество на недавнем пикнике. И только когда появилась несравненная Одри Хепберн, она сообразила, что попала на канал американской киноклассики, где показывали фильм "Римские каникулы"… Боже! Этот фильм, этот фильм! Ни разу его не видела с тех пор, как смотрела в юности в летнем кинотеатре в Одессе с "ревизором" из Киева.

"Ну, бывает же такое сходство: и рост, и голос, и мимика…" Ей вспомнился неприкрытый интерес молодого мужчины к ней, и этот факт грел ее как луч солнца, играл роль соломинки, за которую хотелось ухватиться.

"Может, действительно: еще не вечер", — мелькнуло в голове.

Она решительно вскочила с дивана, направилась в свою спальню. Энергично, словно назло кому-то, сдернула всю постель с кровати, включая покрывало и декоративные подушки, и отнесла в домашнюю прачечную. Затем она опрыскала весь матрас своими любимыми духами "Палома Пикассо" и постелила свежий, свой любимый розовый комплект белья.

Уже было около часу ночи, а она чувствовала столько бодрости и энергии, как бывает только утром после длительного спокойного сна. Снова спустилась вниз, взяв в кладовке моющие средства, и тщательно вымыла каждую частичку, каждый предмет, каждое зеркало в ванной комнате и в спальне. Спальня словно задышала свежестью. Она сдвинула в стороны тяжелые шторы, оставив на окне легкий тюль, чтобы утром ее разбудили солнечные лучи. Затем она опрыскала коврик на полу и тяжелые шторы на окнах специальным ароматическим средством с запахом сирени, чтобы обновить даже воздух в спальне.