Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

С момента поступления на работу Лина периодически пересекалась с Данилой Ивановичем, который и принял ее в фирму более пяти лет назад. Но до случившегося между ними она, как принято для работника ее ранга, никогда не соприкасалась с ним в неформальной обстановке, мало знала его как человека и теперь не могла предположить, каким образом их случайная связь скажется на ее дальнейшей работе. "А вдруг, не желая иметь никаких напоминаний о проявленной им слабости в эти два дня их "романа", он просто пожелает избавиться от меня", — порой сверлило в голове…

Позвонил таксист, сообщив, что уже ждет ее у подъезда. Перед тем как надеть шубу, Лина еще раз осмотрела себя в зеркале. Длинное красное трикотажное облегающее платье оттачивало все достоинства ее превосходной фигуры, которую она довела до лучшей из возможных форм диетой, утренними упражнениями, посещениями клуба здоровья и вечерними прогулками. Макияж изысканно подчеркивал красоту черт лица.

Вдруг она обнаружила, что пытается оценить себя глазами Данилы Ивановича, и даже съежилась от этих мыслей: "Еще подумает, что я решила его соблазнять", — упрекнула себя Лина и стала нервно смывать все, что наложила на лицо.

Еще при заказе такси она решила, что лучше прибыть в ресторан позже, когда уже все сядут за стол. Ее опоздание все поймут, так как она живет дальше всех, в Академгородке. Данила Иванович, если он придет, конечно будет сидеть в центре, и все будут стараться пристроиться поближе к начальнику. Значит, свободное место будет в самом отдалении от него и всего начальства, и можно будет его тихо занять.

Расчет оказался верным. К ресторану Лина прибыла с опозданием примерно на полчаса. Выйдя из такси, она прошла к раздевалке в холле и тут же столкнулась с Марией Ивановной.

Секретарь президента, Мария Ивановна, в фирме была больше, чем секретарь. Она имела гуманитарное университетское образование, слыла человеком образованным и достойным более высокой позиции в карьере, но почти всю трудовую жизнь отдала секретарско-референтской работе при первых лицах.

Быть доверенной, быть приобщенной, видеть заискивающие взгляды посетителей в приемной — очевидно, все это компенсировало какие-то ее комплексы, и потому она этот вид деятельности предпочла дерзаниям на поприще гуманитарных наук, где, вероятно, могла преуспеть, обладая недюжинными аналитическими способностями и усердием.

Ее высоко ценили, поощряли материально и прощали склонность к сплетням, которая, однако, сочеталась у нее с умением свято хранить доступные ей в силу служебных обязанностей "производственные" секреты.

Зато о сотрудниках, об их личной жизни, о том, что кто кому о ком сказал, кто кого с кем видел, кто с кем спал, гулял, ездил, — Мария Ивановна узнавала или "вычисляла" первой и рассеивала по ушам сотрудников. Ее рот называли безразмерным, а еще любили о нем шутить с нарушением грамматики: "Ну что утекло сегодня из рота изобилия?" Этим вопросом с иронической улыбкой сотрудники часто приветствовали друг друга в начале рабочего дня.

Она была доверенным лицом Данилы Ивановича не только в производственных делах, но и в бытовых сторонах его жизни: находила ему приходящих домработниц, помогала советами в обустройстве квартиры, иногда готовила ему обеды прямо на работе, помогала при организации приемов и вечеринок у него дома, давала советы при приобретении личных вещей, вплоть до костюмов и рубашек. Когда он уезжал надолго, он ей оставлял ключ от квартиры для поливки цветов, для обеспечения уборки квартиры приходящей уборщицей к его возвращению, и других дел.

Возраст этой полноватой, не очень красивой женщины приближался к пенсионному, но выглядела она моложаво, всегда элегантно и на пенсию уходить не планировала. С мужем она давно разошлась, дети жили отдельно. В результате разных разменов и обменов она обрела независимость в однокомнатной квартире в девятиэтажке в Новосибирске

Марию Ивановну любили и не любили одновременно. Она была отзывчива на любые запросы в бюрократической сфере, всегда всем стараясь помогать в меру своей компетенции. Никто, естественно, не хотел, чтобы она о нем что-то частное разглашала, но зато каждый хотел от нее что-то услышать о ком-то другом. Поэтому вокруг нее всегда толпился народ, и она себя ощущала властительницей душ коллектива. Нельзя сказать, что поведение Марии Ивановны приносило ощутимый вред кому-то, что на основании ее сплетен менялось отношение начальства к сотрудникам и сотрудников друг к другу. Просто все, кому это было нужно, что-то мотали себе на ус из ее информации, либо не придавали ей никакого значения, свыкшись с этими сплетнями, как с атрибутом жизни их довольно благополучного коллектива.

У Лины, в отличие от многих женщин компании, отношения с Марией Ивановной ограничивались сугубо производственными рамками, поэтому она не поставляла секретарю и не получала от нее никакой внепроизводственной информации. Сейчас, завидев болтливого секретаря в холле ресторана, Лина официально, вежливо поздоровалась с традиционным "С наступающим!" и направилась к банкетному залу.