Наживка для вермахта

– Да, полностью поддержал! – ответил Уколов. – Сказал, что у него такая мысль тоже мелькала, но он не сумел ее так хорошо продумать, как ты. И для полного успеха этой операции генерал велел выделить эту американскую роскошь. Вот тебе ключи, иди, осваивай. Завтра тебе в ней на ответственное дело отправляться. Ты должен быть с этой машиной на «ты». Покатайся по поселку, по дороге, опробуй ее в разных режимах. А когда вернешься, мы с тобой еще о деталях операции поговорим.

Шубин вышел из штаба, сел в незнакомый автомобиль, включил мотор. Сначала ему показалось, что двигатель не включился – так тихо он работал. Тронул машину с места, медленно поехал по поселку, пробуя движение на разных передачах. Остановился, дал задний ход. Когда поселок остался позади и началось поле, Шубин стал пробовать развороты. Налево, направо, разворот на месте… Потом постарался разогнаться до максимальной скорости, которую позволяла достичь ухабистая грунтовка.

Так он гонял примерно полчаса. И наконец, довольный, вернулся в штаб разведки. Войдя в комнату полковника Уколова, заявил:

– Машина просто класс! Жалко будет бросать такую, отдавать румынам.

– Конечно, жалко, – согласился начальник разведки. – Но ведь мы с тобой знаем – это ненадолго. Скоро наступит день, когда мы вернем свое добро назад.

– Выходит, машина у меня есть, – сказал Шубин. – Но вы хотели поговорить о других деталях операции. О чем речь – о том самом «секретном пакете»?

– Да, над этим вопросом сейчас работает целая группа наших разведчиков и сотрудников штаба фронта, – сообщил Уколов. – В документах будет аналитическая записка, якобы подписанная генералом Еременко, на имя Верховного главнокомандующего, о положении дел на фронте. Еще в документах будут данные о наших потерях, о количестве танков, самолетов, орудий… Все эти данные должны говорить одно: положение у нас аховое, есть сомнения, что удастся сдержать фронт в случае немецкого наступления. К вечеру пакет будет готов. И мы упакуем его вот в этот замечательный портфель.

И Уколов продемонстрировал Шубину роскошный «генеральский» портфель с металлическими застежками.

– Так, значит, машина у меня есть, портфель будет к вечеру, – стал рассуждать Шубин. – Остается посадить в машину тело «полковника». Как с этим делом?

– Этот вопрос – самый сложный, – сказал полковник. – Ведь тут мало взять мертвого немца, надеть на него нашу полковничью форму и посадить рядом с тобой в машину. Надо, чтобы этот «полковник» выглядел как убитый только что. Ведь нам надо, чтобы у противника не возникло никаких сомнений в достоверности случившегося. Если такие сомнения возникнут, вся наша затея пойдет прахом. Наоборот: противник поймет, что мы хотим его обмануть, уверить в нашей слабости. И они заподозрят, что мы готовим удар. Поэтому внешний вид мертвеца – вопрос самый важный. Тут каждая мелочь важна. Например, если мы возьмем убитого немца, то пулевые отверстия на его теле должны совпадать с такими же отверстиями на его одежде. Но самый сложный вопрос – время смерти. Ведь этот труп будут изучать не только румыны, но и немцы. И немецкие врачи могут заявить, что «полковник» умер вовсе не от румынских пуль, а был убит сутки назад. И это перечеркивает весь наш замысел. Понимаешь, Шубин, как тут все сложно?

– Да, об этом я как-то не думал… – пробормотал капитан. – Действительно, эти отверстия… И время смерти врачам нетрудно установить…

Он постоял несколько минут, напряженно размышляя. У них с Уколовым была разная манера решать трудные задачи: если полковник в этой ситуации начинал бродить по комнате, то Шубин, наоборот, застывал на месте, словно статуя. Так он стоял минуты три, потом произнес:

– Да, наверно, придется все делать самому. Другого выхода нет…

– Ты о чем, капитан? – спросил Уколов.

– Немец сядет в машину еще живой, – ответил Шубин. – Ни одной дырки в нем не будет. И мертвым он станет в момент обстрела. Достоверность будет обеспечена.

– Что-то я тебя не понял, – сказал начальник разведслужбы. – Повтори-ка. Только помедленней.

– Мы берем реального немца, – начал объяснять Шубин. – Желательно гада какого-нибудь, по которому виселица плачет. Говорим ему, что передадим его немецким войскам – ну, происходит обмен пленными. Только для этого он должен надеть нашу форму. Мы с ним садимся в машину, едем. И прямо возле румынских окопов я в него стреляю, а сам сматываюсь. Вот и весь план.

Полковник Уколов внимательно посмотрел на Шубина, потом покачал головой.

– Опасный замысел, капитан, – сказал он. – Тут тебе придется буквально над пропастью пройти. А что, если немец окажется хитрый, сделает вид, что согласился, а сам решит на тебя напасть? Или убежать?

– Ничего, я справлюсь, – уверенно ответил Шубин.

– А еще встает вопрос об оружии, – продолжал размышлять Уколов. – Ты не можешь стрелять в него из своего «ТТ». Немцы обязательно проверят калибр пули, возможно, извлекут ее из тела убитого. И выяснят, что это наша, советская пуля.