Наживка для вермахта

– Да, я понимаю, – кивнул Уколов. – И все же лучше было бы вообще не произносить слова «наступление». Наше командование очень боится, что информация о нем просочится к противнику.

– Я понимаю, как важна секретность, – заявил Шубин. – И там, во время рейда, я тоже об этом думал. И, кажется, придумал, что для ее соблюдения можно сделать.

– Ну, давай, излагай, что ты там придумал, – сказал Уколов. – Я уже понял, что голова у тебя работает хорошо, ерунду не предложишь…

– Нам нужно не просто скрывать подготовку к наступлению – этого мало, – заявил Шубин. – Нужно провести специальную операцию по дезинформации противника!

– Ну-ка, ну-ка, это интересно! – воскликнул Уколов. – Что за операция? Как ты думаешь ее провести?

– Нужно сделать так, чтобы в руки немцев или их союзников румын попал некий важный пакет, якобы из штаба генерала Еременко, – начал Шубин рассказывать свой план. – Причем у них не должно быть сомнения, что пакет подлинный, что им его не подбросили…

– Это я понимаю! – нетерпеливо произнес полковник. – Я тебя спросил о деталях. Как ты это все собираешься устроить?

– Представьте, что по степи в районе Райгорода едет штабная машина, – продолжил излагать свой план Глеб. – В ней сидят двое: водитель и, скажем, советский полковник. И обормот водитель сбивается с курса и выезжает прямо к линии окопов румын. Доблестные румынские солдаты, естественно, открывают огонь и останавливают машину. В ней они обнаруживают мертвого советского полковника с толстым портфелем. Портфель и документы из портфеля они, естественно, передают своим немецким союзникам… Вот и весь замысел.

– Так-так-так… – произнес Уколов. Как видно, план Шубина его увлек, он в задумчивости прошелся по комнате. – И кто же будет изображать убитого полковника? У нас в армии не так много полковников, и всем жить хочется…

– Полковника, естественно, будет изображать убитый немец, – ответил Шубин. – Желательно только что убитый, чтобы кровь текла.

– А водителя? Тоже мертвый немец?

– Нет, конечно. Водителем, думаю, буду я. И я надеюсь остаться в живых. Я теперь знаю, какие румыны стрелки. Так что надежда спастись есть.

– Интересно, интересно… – произнес Уколов, все так же расхаживая по кабинету. – А что будет в пакете? Какая деза?

– Вот это лучше вы придумаете, – сказал Шубин. – Тут я не специалист. В общем, в портфеле должны быть «совершенно секретные планы советского командования». И из этих планов должно быть ясно, что сил у нас вовсе нет и думаем мы только об обороне. И страшно боимся немецкого и румынского наступления.

Несколько минут начальник разведки Сталинградского фронта ничего не говорил. Он все так же расхаживал по маленькому кабинету, обдумывая сказанное Шубиным. Потом воскликнул:

– Черт возьми, а ведь интересное предложение! Да, отличное предложение. Твой план должен сработать… Назовем эту нашу операцию… ну, скажем, назовем ее «Пакет». Но дать санкцию на такую операцию может только сам Андрей Иванович Еременко. Завтра же я ему доложу. Если в конце октября провести эту операцию, то она нам очень поможет. Решено!

Он снова повернулся к Шубину.

– Ну, герой, ты теперь отдыхай. Два дня даю тебе на отдых. Сегодня у нас двадцать четвертое… Нет, уже полночь прошла, значит, двадцать пятое. Вот, двадцать седьмого ты снова должен быть здесь. И я скажу тебе решение командования относительно твоего предложения. Да, и теперь тебе не надо жить в казарме для вновь формирующихся частей. Я тебе выделил небольшое такое здание под разведгруппу. Оно там же, где казарма, на следующей улице. Так что будет у тебя собственный штаб. Я дам солдата, он тебя проводит. В здании можно разместить человек семь.

– А мне больше и не надо, – проговорил Шубин. – Только у меня еще один вопрос остался. Вернее, два.

– Надо же, целых два вопроса! – Уколов покачал головой. – Ну, давай твои вопросы по порядку.

– Первый – насчет Грубера. Он себя во время рейда показал молодцом. И назад, к немцам, ему дороги нет. Предлагаю организовать как можно быстрее принятие им присяги бойца Красной армии. И тогда я готов зачислить его в свою группу. Из него выйдет отличный разведчик.

– Что ж, предложение принято, – кивнул Уколов. – Разумеется, Смерш должен провести проверку твоего Грубера, выяснить его прошлое. И если он эту проверку пройдет, я готов подумать над вопросом принятия им присяги. А какой твой второй вопрос?

– Если мне дают два дня отдыха, могу я сплавать в Сталинград? – выпалил Шубин. И, в виде оправдания, пояснил: – Хочу товарищей по оружию повидать. Все-таки неделю вместе воевали.

Он не стал говорить начальнику разведки о том главном «товарище», из-за которого он так стремился в Сталинград, – о Кате Измайловой. К чему такие подробности?

Да такая откровенность и не потребовалась – полковник Уколов в знак согласия снова кивнул.

– Конечно, ты можешь использовать свои два дня по своему усмотрению. Я и бумагу тебе выпишу, чтобы тебя на баржу взяли. Больше вопросов нет?

– Нет, Иван Трофимович, больше ни одного вопроса! – бодро ответил Шубин. – А вы прямо сейчас не можете мне такую бумагу дать?