Навстречу судьбе

Дженна обрадовалась отсутствию Клодины. Она не собиралась притворяться, уверяя, что ей нравится здесь, и не хотела видеть еще одну свидетельницу жиз­ни, протекавшей в этом доме с участием ее отца.

— Как вы себя чувствуете сегодня? — Ален вошел, снимая пиджак. Он был в джинсах и белой рубашке с открытым воротом и закатанными на мощных смуг­лых руках рукавами. Дженна с трудом сдержала не­вольную дрожь, вспоминая, как эти руки обнимали ее вчера. Это чувство возникло неожиданно, переполнив Дженну, и она забыла ответить на вопрос. — Джен­на! — Ален настойчиво взглянул на нее, и девушка виновато покраснела.

— Прекрасно, благодарю.

— Вот и хорошо! Тогда пойдемте со мной. — Ален взял Дженну за руку, почти сдернув со стула, и без лишних слов потащил прочь из кухни. Маргарита про­молчала. Она просто осталась на своем месте, а Джен­на увидела, что ее ведут к двери, и была слишком удивлена, чтобы возражать.

— Куда я должна идти? — Зашагай Ален чуть бы­стрее, земля уплыла бы из-под ног Дженны. Она изумленно воззрилась на своего спутника.

— Со мной, — мрачно объявил он. — Я не стал объяснять, куда, при матери. Впрочем, неважно. Обой­демся и без объяснений.

Внезапно Дженна поняла, о чем он говорит. От внимания Алена не ускользнуло, что прошлым вече­ром Дженна решительно пренебрегла имевшимися в доме картинами. Дженна остановилась как вкопанная.

— Я не пойду в амбар!

— Нет, mon Dieu, пойдете! — Ален крепче сжал ее руку и взглянул на Дженну в упор. — Ваш отец был художником, пользовался известностью во Франции, его любили, им восхищались. Его дочь не уедет отсю­да, так и не повидав его работ!

— Не хочу! Я ничего не хочу видеть!

— Делайте, что вам говорят, мадемуазель. Вы пой­дете в амбар и подниметесь в его студию. А если вы не прекратите капризничать, я отнесу вас туда!

— Как вы смеете! — вскипела Дженна. — Да кто вы такой?!

— Я — друг Расселла, сын своей матери и тот че­ловек, который поможет вам одолеть прошлое. — Ален развернул Дженну лицом к себе, и его глаза сно­ва стали безжалостными. — Когда вы так и не приеха­ли повидать его перед смертью, я поклялся, что за­ставлю вас узнать правду и забыть ту легенду, что вби­вали вам в голову с самого детства. Я знал Расселла Брайанта — в отличие от вас!

— Я знала все, что требовалось знать, — яростно напомнила ему Дженна. — Меня просто безжалостно бросили!

Ален не стал продолжать спор. Глянув на реши­тельное лицо Дженны, он быстрым движением под­хватил ее на руки, внес в сумрачный амбар и стал подниматься вверх по деревянной лестнице. Дженна отбивалась отчаянно, но безуспешно. На верхней пло­щадке Ален поставил ее на ноги.

На первый взгляд в амбаре не было ничего особен­ного: здесь царил полумрак, ощущался обычный для амбаров запах соломы и пыли, к которому примеши­вался сладковатый аромат яблок. Ничто вокруг не на­поминало студию, и на минуту Дженна предположила, что Ален просто решил напугать ее, со своей обычной жестокостью поставив в неловкое положение. Вос­пользовался очередной возможностью, чтобы смутить. Ален заметил упрек в ее глазах, да и сам он выгля­дел раздраженным.

— У меня нет ни времени, ни желания вести неле­пые игры, — фыркнул он. — Идем.

Крепко схватив Дженну за запястье, он повел ее к двери. До сих пор Дженна видела вокруг только обыч­ную для амбара обстановку — сено, ящики с яблока­ми, садовые инструменты, — но вторая половина верхнего этажа, поделенного надвое, оказалась совсем иной, настолько иной, что, когда Ален отпустил ее руку, Дженна сама охотно пошла вперед.

Во второй половине была устроена студия, причем очень удачно. Дженна сразу поняла, что с этой сторо­ны освещение гораздо лучше и потому художнику не понадобилось даже дополнительное окно в крыше. В студии было чисто убрано, запахи краски и раствори­телей преобладали над ароматами сена и яблок. Нигде не было ни пылинки.

В комнате стояло два мольберта с незаконченной картиной на одном из них. Дженна сразу заметила ее, но не стала всматриваться. Все вещи вокруг были раз­ложены в строгом порядке, банки с кистями и краски помещались на чисто выскобленных полках. В углу комнаты были сложены полотна — Дженна не знала, законченные это вещи или наброски, — но ее внимание приковала, заставив застыть на месте, единствен­ная вещь — кресло возле низкого окна, откуда откры­вался вид на долину и лес вдалеке. Кресло было ста­рым, уютным на вид — излюбленный предмет обста­новки, бережно хранимый долгие годы. Рядом стоял столик, на нем лежала курительная трубка, словно за­бытая здесь минуту назад.

Дженна оказалась не подготовленной к волне чувств, захлестнувшей ее, к величайшей опустошенно­сти, сознанию потери, скорби и горечи. Впервые в жизни она почти видела отца. Раскаяние и боль стис­нули ее сердце, заставив затаить дыхание. Круто по­вернувшись, Дженна бросилась мимо удивленного Алена к двери и сбежала по лестнице прежде, чем он сумел остановить ее.

— Пустите меня! — Его ладонь стиснула плечо Дженны, и она отбросила ее. Алену пришлось прижать ее к себе, чтобы сдержать сопротивление.