Навстречу мечте

Господь и добрый человек затем направились ко второй двери. Господь отворил ее. Сцена, которую увидел добрый человек, была идентичной предыдущей. Тут был такой же огромный круглый стол, та же гигантская чаша, которая заставляла его рот наполняться слюной. Люди, сидевшие вокруг стола, держали те же ложки с очень длинными ручками. Только на этот раз они выглядели сытыми, счастливыми и погруженными в приятные разговоры друг с другом. Добрый человек сказал Господу: «Я не понимаю».

– Все просто, – ответил ему Господь. – Эти научились кормить друг друга. Другие же думают только о себе.

Ад и Рай устроены одинаково. Разница – внутри нас.

Мы ели рис с тушенкой, как братья, оставшиеся в пустыне без еды и питья. Мы делили еду поровну, внимательно следя за тем, чтобы каждый остался сыт. Доев все до последней рисинки, Захар облизал ложку и поставил пустой котелок в сторону. Рил Гриллз улегся обратно в палатку, а Максим так и остался сидеть на пеньке. Я же вернулась к обрыву посмотреть на волнующееся море. Почему‑то я всегда любила буйную стихию: ураганы и штормы. Они меня не пугали, напротив, интересовали и восхищали. Конечно, я никогда не оказывалась в эпицентре природной катастрофы и даже ни разу не видела наводнения или землетрясения. Но каким‑то непостижимым образом это притягивало меня. Я всегда, зная, что в море шторм, шла на затопленные пляжи и часами смотрела на большие волны, разбивающиеся о волнорезы. Это было сродни медитации. Только здесь я видела разгневанную стихию, выплескивавшую мусор на берег, словно человек в приступе гнева, не следящий за своими словами. Я часто находила и пластиковые стаканчики, и порванные деньги, и предметы одежды на берегу. Иногда я выкидывала весь собранный мусор, а иногда оставляла его на прежнем месте и кидала ракушки, выброшенные волнами, обратно в море. Мне нравилось просто гулять по берегу или сидеть на мокром песке, думая о том, как чувствует себя сейчас это море и его обитатели и где же на самом деле проходит граница моря с океаном.

Мои размышления прервал Максим, который положил руку мне на плечо. Я сидела на мокрой траве и на таком же мокром дождевике. Мы смотрели вдаль, будто силясь увидеть что‑то новое в этой туманной дымке. Здесь, в море, совсем недалеко находились острова Попова, Рейнеке, Шкота, и было любопытно их увидеть хотя бы издалека. Наши новые друзья задумали побывать на всех эти островах. И это мне казалось прекрасной идеей, однако времени оставалось в обрез, и мы должны были выбирать места для посещения из великого множества.

Когда свет начал отдавать свое господство темноте, мы все собрались у костра и слушали рассказы Есенина о том, что он хочет доплыть до каждого острова без каких‑либо подручных средств.

– Ты ж до пляжа плавал?

– Да какого пляжа? – спросила я.

– Рядом тут пожарная академия, где ДФУ, знаете?

– Да, мы проходили мимо, – ответил Максим.

– Там МЧСники учатся. И рядом пляж есть. До него плыть было всего семьсот метров, ничего особенного. Я пока до всех островов не доплыву, не успокоюсь, – заверил нас Рил Гриллз.

И тут мы услышали шаги. К нам шли две тени, пробиравшиеся через кусты.

– Привет, ребят! Давно вы тут? – спросил молодой человек, подходя к нам.

– Со вчерашнего дня, – ответили Захар с Ваней хором.

– Мы только пришли сюда. У вас еда есть?

– Мало осталось.

– Долго тут еще будете?

– Завтра утром уходить собираемся.

– Хотите накормим?

То были Олег и Ваня, возрастом чуть старше нас с Максимом. Они принесли армейский паек. И пока подогревались консервы, мы все уплетали галеты с джемом из коробки. А потом ели горячие консервы так же, как утром, передавая друг другу вместе с пластиковой белой ложкой. В такие моменты все люди казались самыми родными на всем белом свете, хоть мы и были знакомы совсем недолго. К этому ощущению прибавлялось и тепло от костра, и атмосфера леса, в котором мы находились. Это место казалось мне домом.

– Завтра мы пойдем на пакрафтах кататься. Хотите с нами?

– Это что?

– Лодки такие типа байдарки, только побольше.

– Пойдем, конечно, – сказала я.

Как обуздать бурю?

«Существовать – значит меняться,

меняться – значит созревать,

а созревать – значит бесконечно

созидать самого себя».

Анри Бергсон

Вылезла из палатки я довольно рано, как мне казалось. Сегодня я надела свои ярко-розовые кроссовки, так как вчера мои тапки порвались, и я убрала их в рюкзак. Дождь давно уже размочил землю настолько, что она превратилась в мягкую скользкую кашицу и всячески стремилась свалить кого‑нибудь с ног. Аккуратно сделав пару шагов, я заметила глубоко в кустах еще одну палатку. Рядом с ней в одних лишь шортах стоял Олег и задумчиво смотрел на рюкзак.

– У нас палатка за ночь промокла, – сказал он, заприметив меня.

– У вас однослойная?

– Да, но до этого она не промокала. У нас лужа на пол палатки. Мои вещи еще частично уцелели, а у Вани – нет.