Навсегда с бессмертным

Андерс продолжал гладить ее руку. Это был не пустой дом. Игорь и его босс, должно быть, опустошили комнаты, которыми они не будут пользоваться. Но они не сказали Валери, что пожилая пара, которой принадлежало это место, была убита и оставлена гнить в соседней комнате за комнатой, где была ее клетка. Не было нужды вызывать у нее кошмары похуже.

— На столешницах ничего нет? — нахмурившись, спросил Грег. — А как насчет холодильника? Были ли там магниты с записками, или почта, или…

— Нет. Ничего не было, — заверила его Валери.

— Ладно, — сказал Грег. — Ты уходишь из кухни. Что ты видишь?

— Холл такой же пустой, как кухня, а потом мы поднимемся по лестнице.

— Ты, должно быть, проходила мимо комнат по пути к лестнице. Видела что-нибудь в них?

— Возле дверей ничего не было, и это все, что я видела, — сказала она и напомнила ему. — Моя голова была опущена.

— Ладно, ты поднимаешься по лестнице. Что ты видишь наверху?

Я подняла голову, когда мы поднимались по лестнице, и мы оказались в другом коридоре. Там синий ворсистый ковер. Боже, ненавижу ворсистый, — добавила она с отвращением. — Все становится грубым и спутанным.

Грег слабо улыбнулся. — Что-нибудь еще?

— Обшитые панелями стены, дешевый фальшивый портрет эпохи Возрождения, а он поворачивает меня налево и…

— Портрет эпохи Возрождения? — резко перебил Грег.

Валери с любопытством открыла глаза. — Да. Но это была плохая подделка, уродливая и грязная.

Глаза Грега сузились. — У Маргарет есть портреты ее самой и ее детей на протяжении веков. Она заботится о них, регулярно их чистит и подкрашивает и так далее, когда краска начинает темнеть или трескаться, но если ваш изгой этого не сделал, картина может выглядеть грязной и дешевой.

Ее брови поползли вверх. — Ты думаешь, это его портрет?

Вместо ответа Грег вопросительно посмотрел на Люциана. — Большинство бессмертных держат свои портреты?

— Некоторые, — признал он. — Тогда не было камер, и портреты были единственным способом захватить воспоминания. «Но это может быть и дешевая подделка», — подумала Валери. «Что-то, что оставили предыдущие владельцы».

— Они вынесли из кухни все, что принадлежало предыдущим владельцам. С чего ты взяла, что они что-то оставили в доме? — спросил Грег.

Люциан поднял брови. — Хорошая точка. Полагаю, это может быть он. Это объясняет, почему он хотел вернуть женщин. Они могли бы описать его портрет.

— Но никто из остальных не упоминал об этом, не так ли? — спросил Андерс. До этого никто не говорил ему о портрете.

— Нет, — признал Люциан.

— Но остальные были одурманены, вероятно, из-за этого они шатались на ногах и смотрели под ноги. Валери не была накачана наркотиками и искала оружие, чтобы облегчить ей побег, — заметил Грег. Однако он не был уверен, что один из них не поднял глаз. По крайней мере, не заглянув в их воспоминания. Чтобы сделать это, он должен был поймать их.

Андерс нахмурился. «Это не предвещало ничего хорошего для захваченных женщин. Если он взял их только для того, чтобы проверить их воспоминания и убедиться, что они никому не расскажут о портрете, тогда у него не было причин оставлять их в живых. Его план мог заключаться в том, чтобы захватить и убить каждую из женщин, а затем перейти на новые, более безопасные пастбища».

— Верно, — согласился Грег.

Андерс поднял глаза и увидел, что психолог обращается к нему. Он прочитал его мысли, понял он с раздражением.

— Но это значит, что есть и хорошие новости, — продолжал Грег. — Если он беспокоится о портрете, то потому, что кто-нибудь может его узнать.

— Возможно, но Игоря пока никто не узнал, — заметил Андерс.

Грег пожал плечами. — Возможно, он новенький. Новый обращенный, которого изгой взял к себе, чтобы ухаживать за женщинами и делать более неприятную или тяжелую работу, которую он не хочет делать. — Он сделал паузу, чтобы осознать это, а затем добавил: — Но сам он может быть более узнаваемым… особенно, если он был здесь некоторое время и имел достаточно богатства и власти, чтобы позволить себе портрет. Я подозреваю, что это не дешево.

— Да, — согласился Люциан и посмотрел на Валери. — Опишите портрет. Ты сказала, что Ренессанс. Ты уверена, или это только догадка?

— На шее у него был такой же пушистый воротник, как у королевы Елизаветы, — сказала она.

— Раффы, — сказал Люциан. — Они появились в конце Ренессанса. Шестнадцатый век. Что еще?

Валери заколебалась, потом прикусила губу и закрыла глаза. — Меховой воротник, темная одежда, может, халат или что-то в этом роде, но только от плеч.

— Лицо, Валери, — мягко сказал Андерс.

Она покорно вздохнула, а потом ее лицо исказилось. Он не мог сказать, было ли ей больно или она действительно напряженно думала. — Борода и усы, большие уши, жалкое выражение лица.

— Тогда все выглядели несчастными, — весело заметил Андерс.

— Да, но я не помню, чтобы на его лице была растительность, — сказала она, смущенно поднимая руку к шее и открывая глаза.