Наваждение

– Леди Тренглосс, я бы хотела поблагодарить вас за то, что вы сделали для Ариэл. Наша матушка была бы счастлива, что моя сестра имеет возможность участвовать в развлечениях светского сезона.

– Я сама получила огромное удовольствие. Видите ли, мне давно не приходилось выводить в свет юную леди – с тех пор как повзрослела моя племянница. Я уже и забыла, как это весело. – Розалинда обмахивалась шелковым веером с изящной росписью. – Ариэл – очаровательная девушка. Она привлекает к себе множество поклонников.

Шарлотта вздохнула.

– Боюсь, большинство из них сразу исчезнут, как только узнают, что моя помолвка с вашим племянником расторгнута. Признаюсь, все это меня очень тревожило с самого начала, но Ариэл уверяла, что ей все равно, хотя бы даже все они разом испарились, когда узнают правду.

– Она не по летам рассудительна. – Розалинда многозначительно покосилась на Шарлотту – Мне кажется, моя дорогая, это ваша заслуга.

– Вовсе нет. Она всегда была очень практичной молодой особой. Ариэл считает сезон чем-то вроде театра. Когда пьеса закончится и занавес упадет, она вернется к своим обычным занятиям.

Шарлотте оставалось только надеяться, что все сложится именно так. Ариэл ведь еще очень молода. Пускай она не по годам рассудительна в свои девятнадцать – жизнь все равно становится скучной, когда тебе больше не присылают приглашений и букетов. Хорошо еще, что Ариэл за время ее первого знакомства с обществом никто не успел разбить сердце.

А что до ее сердца, подумала Шарлотта, то у нее одна надежда: когда она вновь вернется к своей работе, рана ее постепенно заживет. Но девушка знала и другое: сколько бы новых клиенток она ни приобрела, сколько бы ни ждало ее интересных расследований, она никогда не сможет забыть своего любовника с глазами алхимика. Другого Бакстера у нее не будет.

Розалинда бросила на нее испытующий взгляд.

– Поскольку уж мы заговорили об этом, я скажу, что тоже благодарна вам.

– Если вы имеете в виду расследование, уверяю вас, что затеяла его для собственных целей.

– Нет, я говорю не о расследовании убийства. – Розалинда с треском сложила веер. – Скажу откровенно, я начала всерьез беспокоиться за Бакстера, когда он вернулся из Италии три года назад. Он и раньше-то был слишком мрачным и серьезным для своих лет. Даже будучи ребенком, отличался завидным самообладанием и сдержанностью. И всегда держит определенную дистанцию между собой и окружающими.

– Наблюдает за вами и оценивает вас точно так же, как результаты химического опыта?

– Именно так. – Розалинда поежилась. – Иногда это бывает довольно неприятно. Но после того ужасного случая в Италии он совершенно исчез из общества, почти никогда не вылезает из своей берлоги, которую зовет лабораторией. Я уже стала опасаться, что он совсем впал в меланхолию.

– Меланхолию?

– Видите ли, у него есть к этому определенная склонность.

Шарлотта нахмурилась.

– Я и не знала об этом. Все говорили, что его родители были очаровательной парой, их отличал беззаботный и веселый нрав.

– Иногда чересчур беззаботный, – тихо промолвила Розалинда. – За сильную страсть надо платить. Не говоря уже о репутации.

– Понимаю. Я сама не раз замечала, что человек сильных страстей часто имеет темные и светлые стороны характера. Как будто природа намеревалась привести в равновесие его темперамент, а в результате получились крайности.

– Вы очень наблюдательны, моя дорогая. Именно так все и случилось с родителями Бакстера. У Эшертона, несмотря на весь его недюжинный ум и любовь к жизненным удовольствиям, был довольно тяжелый характер. Он обладал определенной склонностью к безрассудным поступкам. Это просто чудо, что ему удалось дожить до столь преклонного возраста. А что касается моей сестры…

– Что же? – живо подхватила Шарлотта.

– Она была красива, умна и очень своенравна. Жизнь в ней била ключом. Она превыше всего ценила свою независимость и частенько позволяла себе эксцентричные выходки. Все, кто знал ее, были от нее без ума, даже когда она вела себя возмутительно. И только ее семья и близкие друзья знали о том, что у нее часто случаются периоды мрачной меланхолии.

– Выходит, Бакстер вынужден был стать алхимиком в силу обстоятельств, – промолвила Шарлотта.

– Алхимиком? Что вы имеете в виду?

– По-моему, он считает себя продуктом смешения взрывчатых веществ. И поэтому ему ничего другого не остается, как только научиться контролировать внутренний огонь, который может привести к взрыву.

Розалинда удивленно вскинула брови.

– Интересная аналогия. Могу только добавить, что встреча с вами – лучшее, что случилось с Бакстером за последние годы.

Шарлотта от неожиданности чуть не выронила бокал с лимонадом.

– Леди Тренглосс, это очень любезно с вашей стороны, но, по-моему, вы несколько преувеличиваете.

– Нет, это чистая правда. Мне кажется, вы понимаете его и умеете ладить с ним, как никто другой.

– Помилуйте, не такой уж он загадочный.

– Ошибаетесь, но не в этом дело. Простите мне мое любопытство, но я хотела бы задать вам очень личный вопрос.

Шарлотта тревожно взглянула на нее:

– Я вас слушаю.