Наваждение

Какъ-то разъ, въ первыхъ числахъ августа, она промучила меня все утро. Я убжалъ въ садъ, въ бесдку, и лежалъ тамъ съ горящею головой, ни о чемъ не думая и ничего не понимая. Потомъ вдругъ мои мысли какъ будто просвтлли; я нсколько очнулся, я понялъ, наконецъ, все свое безуміе. Зина была безнадежна! Мой сонъ оставался сномъ и ушелъ далеко, и никогда ему на яву не повториться. Тотъ свтлый и чистый образъ снова сталъ предо мной. Я зналъ, что мн нужно, наконецъ, бжать отъ живой Зины, я не могъ любить ее, потому что такая любовь была только позоромъ, а между тмъ я все-же любилъ ее до сумасшествія…

Вотъ вошла она въ бесдку и обняла меня. Я поднялся въ негодованіи и оттолкнулъ ее.

— Уйди отъ меня и не прикасайся ко мн! — закричалъ я. — Я ненавижу тебя; ты дьяволъ, ты только хочешь меня измучить и уморить! Ты только умешь лгать, притворяться!.. Уйди отъ меня и не смй мн говорить ни слова, я не хочу тебя знать, не хочу тебя видть…

Она потянулась было опять ко мн, и я опять оттолкнулъ ее такъ, что она зашаталась. Она прислонилась къ стнк бесдки и громко зарыдала. Я никогда не могъ выносить ея слезъ и рыданій. Я кинулся къ ней, но въ эту самую минуту въ бесдку вошла мама. Она остановилась предъ нами съ поблднвшимъ лицомъ; ея добрые глаза взглянули на меня съ невыносимымъ упрекомъ, даже какъ будто съ презрніемъ.

— Зина, — тихо проговорила она:- уйди отсюда; успокойся, пожалуйста, и иди въ свою комнату.

Зина вышла. Мама стояла предо мной все такая-же блдная и также невыносимо на меня глядла.

— Я никакого объясненія не прошу у тебя, — сказала она мн. — Я не знаю и знать не хочу, что тутъ у васъ, но все это такъ дико, такъ невозможно, что я должна положить этому предлъ. Стыдно теб, Andr'e, я считала тебя за порядочнаго юношу!

Слезы брызнули изъ ея глазъ и она, удерживая рыданія, быстро вышла изъ бесдки…

Я не знаю, какъ это устроили, но только въ тотъ день я не видлъ Зины, да и никого не видлъ.

На слдующее утро, когда я сошелъ внизъ, не было ни мамы, ни Зины. Катя мн сказала, что Зину увезли въ Москву, что ее отдаютъ въ институтъ. Я убжалъ къ себ, я рыдалъ, хохоталъ, бился головой объ стну, ломалъ все, что попадалось подъ руку и, наконецъ, упалъ на кровать въ полномъ изнеможеніи.

V

Я написалъ все это не вставая съ мста, писалъ весь вчерашній день, всю ночь. Madame Brochet принесла мн обдъ въ комнату; но я до него и не дотронулся, вотъ онъ такъ и стоитъ въ углу на стол. Я не замтилъ, какъ прошли сутки — я жилъ опять прежнею жизнью, и какое это было счастье чувствовать себя такъ далеко отъ того ужаса, который теперь меня окружаетъ.

Я очнулся, когда солнце было уже высоко и заглянуло въ мои открытыя окна, ударило мн прямо въ глаза, разогнало вс яркіе, будто снова только сейчасъ пережитые годы.

Я подошелъ къ окошку: на меня пахнуло свжестью и ароматомъ ясное весеннее утро. Кругомъ знакомыя горы, а впереди синева озера. И вотъ явственно и звонко прошепталъ надо мной Зининъ голосъ. Я закрылъ глаза и увидлъ ее, но уже не двочкой, а такою, какой она была нсколько мсяцевъ тому назадъ здсь, въ этой-же комнат, у этого открытаго окошка.

Тоска давить стала; но утомленіе взяло верхъ и надъ тоской, я упалъ въ кресло и заснулъ, не раздваясь.

Только сейчасъ стукъ въ дверь разбудилъ меня. Это madame Brochet спрашиваетъ, что со мной, и предлагаетъ завтракъ. Нужно поскоре куда-нибудь спрятать вчерашній обдъ: madame Brochet такъ подозрительно на меня смотритъ съ тхъ поръ, какъ я къ ней вернулся, боюсь — а вдругъ какъ она возьметъ да и попроситъ меня подъ какимъ-нибудь предлогомъ выхать изъ ея домика.

Нтъ, во что-бы то ни стало нужно разогнать ея подозрнія. Спрячу обдъ, выйду къ ней и буду веселъ…

Все сошло благополучно, я опять могу приняться за работу.

* * *

Зина изчезла изъ нашего дома: она была въ институт. Я далъ слово не стараться видть ее и сдержалъ свое общаніе. Мало-по-малу я пришелъ въ себя: и Зина, и вся эта безумная исторія стали мн казаться далекимъ бредомъ. Я ни разу не былъ въ институт, а Зину къ намъ не привозили; къ тому-же чрезъ годъ въ ея жизни произошла перемна: изъ-за границы пріхала ея тетка, и мама ей передала вс права надъ нею. Она взяла Зину изъ института, такъ какъ та ничему тамъ не училась, и увезла ее съ собою. Зина прізжала къ намъ прощаться; но меня не было дома, да я и не грустилъ объ этомъ…

Прошло шесть лтъ, и прошли эти года невроятно скоро. А теперь такъ я совсмъ даже не могу ихъ вспомнить; мн кажется, что совсмъ ихъ и не было. Наши продали московскій домъ и переселились въ деревню; я окончилъ курсъ, жилъ въ Петербург одинъ, писалъ свою магистерскую диссертацію и собирался жениться.